Моя Япония
Осенью 2002 после выдворения из России, почти два месяца провел я в приходе святого Викентия а Пауло в городе Квасаки.
Это приход французских миссионеров принадлежащих к движению Прадо. Они пропагандируют трудолюбие, и сами живут наподобие рабочих.
Перед выдворением, и сразу же после выдворения я нашел прибежище на Матсубара в приходе голландских миссионеров со странным плохо запоминающимся названием. Они арендовали тогда старый особняк светским миссионерам Японии (JLMM), на одной площади с приходом находился там издательский дом „Oriens”. Дважды навещал я окрестности Сендаи севернее Токио. В парафии Куджи поблизости Хачиноэ провел я три дня в приходе швейцарского миссионера, старика.
Неделю наблюдал я жизнь католиков в приходе Имоте, где трудится польский доминиканец.
Одну неделю провел я на юге стране. Познакомился немного с достопримечательностями Нагасаки и Хакате то есть Фукуока.
В Фукуока я гостил у сестер визитанок в Нагасаки у мексиканского Иезуита дон Антонио Агиларес.
Три дня жил я у подножья священной горы Фуджи, участвуя в собрании епархиального клира епархии Йокогама.
На Университете «София», встретился мне Иезуит отец Юзеф Облонк.
Три месяца, это наверно слишком мало, чтобы делать серьезные выводы, однако из перспективы четырех лет я собираюсь высказать все мысли, которые рождались тогда в голове и по сей день торчать как заноза.
1. Викентий а Пауло
Кававскаи расположено на половине пути между Токио и Йокогама. По сути, это пригород этих двоих великих агломерации. Путешествуя электричкой, с трудом заметишь то место, где кончается Токио и начинается Кавасаки.
Живет здесь более миллиона населения, и всегда город числился центром тяжелой промышленности и поэтому грязным. В приходе на Шимошинде-Осада все книги и литургические одежды пропитаны толстым слоем пылюки.
Приход построен из лиственницы и имеет много щелей, через которые проникает вездесущая пыль.
Улицы, однако, в последнее время уподобляются по красоте и чистоте к столичным стандартам. Так же как и в столице, рядом с великими строениями встречаются кварталы малюсеньких частных домовладений. В этих кварталах просуществовали типичные азиатские, стихийные рынки, прямо на улице. На одном из таких рынков снабжается французский миссионер польского происхождения, миссионер Прадо Эдуард Бжостовский. Согласно харизме ордена не имеет он никаких роскошных предметов дома. Когда-то работал он на заводе, но теперь у него солидная японская пенсия. У него три старые ржавые велосипеды, один любимый мопед, которому лет тридцать. Приход расположен на окраине Кавасаки в непосредственном контакте с Йокогама. Однажды взял меня на 10-ти минутную прогулку на велосипедах и показал промзону примыкающую к Йокогаме. Оттуда можно было увидеть четко Океан и искусственный остров на который перенесли металлургический завод, который раньше загрязнял город. Видели мы тоже американскую военную базу.
Я попросил показать мне интернет-клуб. Нам пришлось проехаться в центр города поблизости ЖД. Похоже что большинство японцев пользуется интернетом дома.
Мы нашли три точки. Одна в кафе, где было дешево, но большие очереди и принудительная кормушка. В двух остальных точках надо было платить 380 иен за час пользования интернетом, а значит 3 доллара с хвостиком…
Отец Эдуард не блещет харизмой миссионера или хотя бы настоятеля. Он мастистый монах в стиле Прадо.
Его харизма это творчество. Сочиняет книжки, проповедует много по приглашении в разных монастырях. Иногда более недели нету его в приходе и тогда беззаботно бросает он все, зная что украсть нечего. Кто хочет, зайдет, помолится, уберет дом.
На протяжении 30-ти лет он помнит только три кражи. Догадывается, что нападение совершили «не японцы» а какие-то прилезшие гастарбайтеры, которых число заметно растет…
Конструкция храма очень простая и по-японски удобная к использованию во всяких случаях жизни. Солидные балки из лиственницы создают скелет молитвенного зала и жилых помещений, расположенных в восточном крыле строения и на втором этаже.
Жилая и молитвенная часть примерно одинаковых размеров. Половина молитвенного зала имеет обычный пол из досок и напоминает большое фае, которое в годы просперити видимо тоже играло роль основного нефа. Теперь количество прихожан настолько уменьшилось что во фае люди пьют чай после службы. Иногда переселяются во вторую жилую часть дома, чтобы обсуждать планы на предстоящую неделю.
Пол в молитвенном зале создан из эластичной рисовой соломы «татами», на котором стоят скамейки для прихожан. Некоторые из них традиционно садятся прямо на полу.
Обе половины дома имеют одинаковые размеры 6 на 10 метров. У меня создается впечатление, что передняя часть дома достроена позже. Когда-то работали тут три священника, и посещало более сотни людей. Ныне на службе присутствует не более сорока людей, и все вмещаются в старой части храма. Этот зал имеет размеры 6 на 6., просторная алтарная часть, прямо над ней на втором этаже комнатка священника. За алтарем закристия и комнатка для гостей, кухня, душевая, все три очень маленьких размеров.
Площадь вокруг храма маленькая. На ней крошечный вросший в землю грот Лурдской Богоматери немного прикрытый карликовой смоковницей, которая в год моего приезда, дала первые плоды.
Службы среди недели священник ведет в одной из подсобных комнат специально для этого оборудованной размером в два куска татами. Алтарь в форме тола для чаепития. За ним священник садится и ведет молитву, не поднимаясь. На этих будних мессах бывает максимум два прихожанина: монахиня пенсионерка и соседская вдова.
Из числа приходящих по воскресениям несколько кореянок, несколько «латиносов», вернее японцев вернувшихся из эмиграции в Америке Латинской. Возвращаются они по экономическим мотивам, однако родина встречает их скорее как чужих и поэтому католичекая церковь для них это единственное «родное место» на этой земле, напоминающее страну в которой они росли создавали семьи, но за неимением перспектив достойной жизни вернулись в страну предков, о которой вдруг стало известно, что она очень богатая. На службу все посетители приносят небольшие тормозки, которыми за чаепитием делятся со всеми.
Удивляет способ, как преподносят они свои скромные дары. Они всегда изумительно оформлены, от души, в интересных коробочках, каждая порция пищи в своем отдельном пакетике. Уходят после службы не спеша, что не типично для суетливых японцев. Для них явно приход и общение это праздник души.
Я приметил в гуще стариков две молодые пары с детьми. К молодежи отнесу одного странного типа в возрасте лет 50, который изначально показался мне одним из лидеров, но только потом мне пояснили, что он простой катехумен, который усердно готовится к крещению вот уже 5 лет. Типичная для Японии ситуация, когда желание познать Христа гораздо сильнее желания принять Его и Его учение путем крещения.
Все прихожане снабжены во время службы листовками, на которых кроме чтений предписанных на данное воскресение еще и варианты песнопений. Во время проповеди не возможно спать. Отец Эдвард прогуливается между рядами, и заставляет всех участвовать в своей проповеди, называя по имени от времени до времени «собеседников». Такое впечатление, что мы попали на урок религии для школьников.
Некоторые прихожане приходят с тетрадками и делают себе заметки по поводу проповеди. После мессы за чаепитием будут выяснять непонятные для них места.
Не имея органиста, священник нажимает на кнопку проигрывателя и в начале службы слышны колокола а потом в нужное время, предусмотренные на этот день песни.
Одна из лидеров прихода Сузуки-сан пришла к Богу после 70-ти лет. Дважды среди недели делает священнику тормозок.
Средний возраста прихожан 60 лет.
Глядя на этот приход, я получил впечатление военного корреспондента, наблюдающего результаты стихии. Как будто кто-то забрал душу этой общине. Правда случаются где-то в Токио общины, по несколько тысяч верующих, но в глубинке не редкость костелы, где по воскресениям приходит 10 человек, преимущественно пожилого возраста. Служат им такие же глубокие старики. Жизнь тлеет, но как лампадка без масла, фитилек скоро потухнет.
Отец Эдуард планирует снести старое строение и на его место поставить современный, догадываюсь, крохотный приход. Прихожане не сильно рвутся помогать ему, но, зная его упорство, догадываюсь что намеченная цель будет достигнута. Японцы мастера сносить дома и мастера их заново за считанные минуты возводить. Это их стихия, они помешаны на этом. Я слышал, что случается сносить сверхсовременные строения буквально в несколько лет после их создания, так планировалось в частности поступить с многочисленными стадионами, построенными по случаю проведения чемпионата мира по футболу. Никто сильно не плачет когда рушится памятник. К этому приучила японцев мятежная природа.
Боюсь что похожий подход у многих к собственной и чужой жизни.
2. Матсубара
Костел в Матсубара, это как догадываюсь северо-запад Токио, новый. Именно такой о каком вероятно мечтает отец Эдуард.
Могу представить, что лет десять на Матсубаре стоял костел похожих очертаний как в Кавасаки, впрочем, именно так должны были выглядеть костелы на Сахалине, которых снимки приходилось мне не раз рассматривать в годы моего служения на Острове.
Такие очертания сохранил и англиканский храм в самом центре Токио по близости огромной телебашни и императорского Дворца.
Стильные деревянные лавочки добавляют вкуса. Ты переселяешься вдруг в другую эпоху. Похоже и на Матсубара в древнем приходском доме возле храма. Дизайн первого этажа относительно современный. Однако кухня на подобие встретившейся мне в Кававсаки очень скромная и оборудование допотопное. Такими являются комнатки на втором этаже подготовленные для студентов и гостей. Приходской дом арендовало в течение нескольких лет Движение Японских Мирян Миссионеров в лице отца Мичитака Ямагучи, в народе просто Така.
Мы познакомились осенью 2001 в Хабаровске.
Така приехал нанести визит своим подопечным, волонтерам, мирянам, трудящимся в отделении благотворительной организации Каритас Япония в Иркутске и в Хабаровске.
Я просил его взять на попечение мою миссию на Сахалине, и он охотно согласился, направив ко мне органистку Секо Такахаси, с тем, чтобы раз в месяц навещала остров. Теперь я навестил Его.
Ежегодно Така собирает от 5 до 10-ти светских кандидатов, которых обучает разным предметам полезным в миссионерстве. Это преимущественно безработные студенты католики. В эту группу попадают также сестры монахини. В завершение курсов в августе месяце происходит необыкновенная миссионерская практика в Китае. Покупают себе туристические визы, и каждый из них получает задачу навестить несколько точек, в которых проживает католическое население. У каждого в кармане 100 долларов и они должны выжить на эти скудные деньги. Их задача состоит в том, чтобы разыскать католические храмы и сделать максимум полезных наблюдений, которыми после возвращения будут делиться.
Неплохая школа жизни. Мне довелось таким образом выживать в Пекине. Хочу подтвердить, что это непросто, но сильно вдохновляет. Миссионеры выбирают себе место назначения из числа нескольких азиатских стран. К самим сложным причисляют Непал, в числе самых приятных миссионерских точек значится Камбоджа.
Под опекой светских миссионеров находится еще Палау, Восточный Тимор, и конечно же Сибирь.
Насколько это сложный выбор, пусть свидетельствует пример Восточного Тимора, где юным светским миссионерам приходилось трудиться в условиях военного положения, но они не покидали этой миссии. Я слышал, что они даже голодали. От голодной смерти спасла их якобы соленая корейская капуста «кимчи», которую им дарили американские солдаты.
Жаль слов комментария, когда сравнять наш польский опыт светского миссионерства.
Полу миллионная община католиков Японии дает образование и отправляет миссионерами своих юных мирян. 35 миллионов практикующих католиков из Польши пока ничего подобного не предпринимает. Вот такой себе намек, по ходу дела.
Секрет наверно кроется в неимоверных организационных способностях японцев и дисциплине труда.
Я слышал шутку, что два директора предприятий по изготовлению часов встретились на каком то международном совещании для обмена опытом. Был там тоже японец и русский. В ходе беседы выяснилось, что масштабы производства похожи и вдруг русский спросил японца, сколько же рабочих работает на предприятии, удивленный Россиянин услышал что семь!
В России на похожем предприятии трудилось 1000 человек, в том числе много чиновников, не стал, однако русский начальник признаваться в этом и на встречный вопрос о том, сколько же сотрудников он имеет, ответил японцу, что у него работает восемь человек.
На следующий день друзья встретились, и русский заметил японца в непривычном образе уставшего и не выспавшегося человека. Спросив с сочувствием о причине такого состояния, русский услышал трогательный ответ: «Я всю ночь пытался понять, зачем тебе этот восьмой».
Юноши миряне, японские миссионеры, закалившись после двухлетнего контракта, продлевают его или же возвращаются в обыкновенную жизнь. Ищут работу по своей профессии, заключают браки и ведут жизнь рядовых японцев, при чем опыт миссионера дает им повод считать себя полноценными католиками. В Японии нельзя быть просто католиком. Все католики Японцы это очень смелый народ, который с заботой смотрит на нужды вселенской церкви и если кому-то не удается попасть активным миссионером, своими пожертвованиями поддерживают многих миссионеров и их проекты в частности на Филиппинах, которые считаются полностью католической страной.
3. Хачиноэ
В Хачиноэ мне встретились канадские Урсулинки. Кажется четыре сестры. Все они приветливые. Мы общались по-французски, и я смог многое чего для себя полезного узнать. Канадцы, оказывается, смелые и многочисленные миссионеры в Японии. Этот феномен легко понять если посмотреть на карту мира. Глядя со стороны японских островов и взяв во внимание что островитяне основной стихией кормящей их считают океан, легко представить что ближайшими сосе5дями по океану являются для них жители западных побережий северной Америки в частности канадцы.
Еще один повод, для которого единственными партнерами на международной арене для Японии оказались Американцы это итоги войны, после которой японцев не переносят в Азии. Сношения с Россией никакие из-за Курильских островов. Напряженность в отношениях с Китаем и Кореей не снимается из-за Ясукунского Святилища, в котором ежегодно 15-го Августа очередные правители приносят приношения и честь погибшим на войне милитаристам, которых в Азии считают военными преступниками. Для японцев они и впредь герои.
Не удивительно, что английский язык и европейская культура пользуется впредь большим интересом. Монахиням католичкам японцы с большей охотой доверяют на воспитание своих детей, начиная с садика. Плата в католических школах очень высокая, но этого никого не останавливает. Считается престижным, учится именно в «западных школах». Грустно, однако, что христианство никаким образом не проникает в сердца студентов. Процент обращений минимальный. Считается актом предательства обращение в Христианство и крещеный японец, и впредь неполноценный японец в народе. Такие бытуют суеверия, вполне напоминающие отношение евреев к христианству.
Японцы в своих верованиях придерживаются древних традиции, которых в быту сильно не афишируют, и считается некорректно спрашивать о веру.
При каждом приходе в Японии действует католическая школа или садик, и это является основной статьей дохода в приходе. Самыми прибыльными являются, однако католические Университеты и именно там происходит самое большое количество обращений.
Японцы суетливы настолько, что вопросы души почти, что их не касаются. Приводит их это к состоянию перманентной депрессии, особенно страшно смотреть на людей лишенных труда. Те зачастую уходят в суицид, иногда планируя через интернет групповые самоубийства.
4. Сендаи
Сендаи это столица епархии на север от Токио.
Повез меня туда отец Чеслав из Юмоте. Его приход славится горячими источниками. В ванную предшественник отца Чеслава провел горячую лечебную воду, поэтому я мог пользоваться лечебной купальней бесплатно в течение недели. Я этому как ребенок радовался.
Большинство клира в этой епархии, включая епископов, в недалеком прошлом состояли в доминиканском ордене. Последний епископ доминиканец был тоже из Канады, умер в восьмидесятые годы. Заслугой этого иерарха была организация исторической поездки понтифика Иоанна Павла Второго в Японию в 1981 году. Оказывается, что Папу пригласили так церковная, как и государственная власть, но, похоже, что куртуазный шаг никто не рассматривал в всерьез. Папа, однако, был настроен серьезно совершить этот визит, и удивлялся, что до последнего момента никто не шевелится и ни о чем не извещает в плане организации события.
Один доминиканец прокомментировал поведение японского епископата словами: «они любят ходить по каменных мостах», а это значит ни более, ни менее, «не высовываться и не лезть на опасные шаги»
Были времена в Японии, когда даже самая крупная дорога с Киото в Токио имела сотни переправ, так как с оборонных соображений не строились мосты.
Понтифик вызвал к себе в Ватикан канадского доминиканца и стал торопить к действиям. Епископы зашевелились, и историческое событие зимой 1981 года состоялось. Краткое путешествие папы Войтылы в страну восходящего солнца прокатилось эхом положительных отзывов по всему свету.
Отец Чеслав показал мне все эти события на видике, так как имелась у него кассета с записью всех этапов паломничества.
В те годы Польша была в разгаре «августовских событий», мы поляки, были в эти минуты, как будто во сне обретенной временно свободы говорить обо всем открыто и всего добиваться однако про паломничество телевидение извещало нас скудно, видимо средства были слишком скудными дабы обеспечить прямой трансляцией и лишь в сводках новостей показывались краткие сценки встречи с императором, визита в Хиросима и общение со стариком отцом «Зено» то есть легендарным францисканцем Зеноном Жебровским, которого японцы при жизни считали героем нации и святым человеком. Был он одним из пяти первых спутников святого Максимилиана Кольбе приехавшим в Японию в 1933 году.
По словам отца Эдварда Вжостовского узнал я, что папа имел встречу с молодежью, на которой именно он, отец Эдвард должен был быть переводчиком. С момента однако, когда понтифик познакомился ближе6 с родным братом ольштинского (город Ольштын в бывшей Восточной Пруссии, ныне польское воеводство на севере страны) епископа Облонка Юзефом, подружились настолько, что понтифик брал с собою везде опытного Иезуитского монаха, пользуясь его переводами. Эдвард сожалел, что не дано было ему этого делать на молодежной встрече, так как по его словам Понтифик вел себя очень спонтанно, и не все папские шутки доходили до сознания юношей из-за мало гибкого перевода.
Зная в живую способности Бжостовского смешить публику, я не сомневаюсь, что он мог переводить папу лучше, чем это на самом деле имело место быть.
С другой стороны, дано мне тоже было пообщаться с отцом Юзефом и я пообщавшись с ним а потом переписываясь с ним я понял, что этот высоко эрудированный монах имеет в достатке смирения и природной доброты которой превосходит отца Эдварда и мог запросто «купить» понтифика своим теплым славянским характером. (Сочиняя мой рассказ о Японии, узнал я, что отец Юзеф летом 2006 в пути из Токио, скончался в Риме, ожидая самолет в Польшу).
Очень сильно запомнились мне сцены из фильма про визит в Нагасаки.
Город в котором снег падает крайне редко на этот раз в феврале месяце был весь в снегу и ничего нельзя было поделать, народ сильно мерз так как запланировано было рукоположение во священники большого количества юношей на площади возле кафедрального собора. Папа признался, что никогда в жизни не замерз столь сильно во время мессы.
Проходила она в пару сот метров от эпицентра вспышки ядерной бомбы взорванной американцами 9-го августа 1945 года. Огромные снежинки перекрывали запись на экране. Я обратил внимание на то что во время литургии папа смотрелся молодцом, действительно «супер-стар», как его на первых порах до покушения окликнула мировая пресса.
Два костела обслуживаемые отцом Чеславом, достались ему в наследие после молодого священника японца, ставшего сотрудником курии. Чеслав ожидал, что известие о моем приезде «деревенской почтой», дойдет до курии и молодой предшественник приедет к нам, веден любопытством. Это могло стать предлогом для переговоров о моем устройстве в епархии. Чеслав действительно прочувствовал мое положение и желал помочь, так как мог. Брал меня ежедневно на длительные пешие прогулки по окрестным холмам. Во время прогулок показывал мне частенько случайно встреченные черные таблички и начертанные на них от руки масленой краской отрывки из библии. Согласно его мнению этим делом занимается некоторая секта наподобие Свидетелей Иеговы. Кто конкретно, не мог сказать. Я сам по себе подумал, что это могли быть тоже «Какуре Киришитан», то есть подпольные христиане, которых приличное количество сохранилось еще с эпохи первых миссионеров и гонений времен святого Франциска Ксаверия. Эти люди сохранили доныне некоторые латинские и португальские молитвы в искаженной форме оригинала записанного иероглифами.
В отличие от трудоголика отца Эдварда Бжостовског, Чеслав всегда имел время для общения и никуда не торопился, мне пришелся по вкусу его флегматичный темперамент. Видно было, что мастером на кухне он не является, но каждый день удивлял меня какими то вегетарианскими сюрпризами.
Со временем узнал я что этот молчаливый человек является легендой среди миссионеров как самый успешный катехизатор в среде попросивших о венчании по католическому обряду безбожников.
Стоит отметить, что в Японии католическим священникам разрешается благословить пары «некрещеных» японцев, если вдруг будут просить об этом. Особенность местной культуры в том, что не существует какой то вдохновляющий обычай свадьбы, и местные люди, полюбив европейские свадьбы, в обязательном порядке ищут европейца, который бы обеспечил их красивым обрядом. Для японцев ничего зазорного в этом нет, подход к обряду чисто прагматичный, но умелый пастор или священник имеет подходящий случай пообщаться с влюбленными, и продолжать контакт после свадьбы, доводя дело до крещения. Именно отец Чеслав славится тем, что за своих 20 лет работы в Японии по случаю свадьбы окрестил рекордное количество, несколько сотен пар.
Отец рассказал мне, что поздно приехал в Японии. Ему исполнилось 40 лет, и он не переносил местный климат настолько, что головные боли доводили его до сумасшествия. Он был готов возвращаться, но вдруг боли прекратились, и стало очевидно, что Япония стала второй родиной для него.
Во время откровенных бесед отец Чеслав делился со мною своими проблемами на фоне недопонимания между польскими доминиканцами и канадскими, которые, выступая в роле основателей миссии, и доноров в плане средств вели себя, всегда высокомерно считая поляков «младшими братьями», неполноценными в плане самостоятельности принятия решений.
Несколько раз случалось, что канадцы принципиально тормозили проекты поляков о реконструкции церквей нуждающихся в этом.
В мою бытность у него тайфун повредил сильно один из его храмов, и это обстоятельство заставило «начальство» пошевелиться. Оба храма представляли собою картину позабытых и на полу разрушенных строений, в которых явно в прошлом кипела жизнь и ныне только ностальгическое эхо и робкие попытки Чеслава вернуть этим приходам потерянное великолепие.
Картина похожая как у отца Эдварда Бжостовского…
По будням людей очень мало. Среди постоянных посетителей бросились мне в глаза «два слепца». Выяснилось что это странная пара. Бывшая монахиня, на пенсии попросившая у начальства разрешение уйти из монастыря и вступить в брак с ослепшим стариком, которого ежедневно водит в храм. Эта женщина любила после службы подолгу болтать, и отец Чеслав не все переводил, комментируя лишь, что женщина иногда впадает «в транс», забываясь среди слов, что собеседнику это возможно не интересно. Я понял насколько внимательным и терпеливым человеком является Чеслав, позволяя своим прихожанам на такие долгие и пустые беседы в своем присутствии.
Поняв, что молодой священник, «куриалист» до нас не приедет, мы сами поехали к нему. Узнали, что епископа нет в Сендаи и что никак я им в епархии не нужен, поехали еще навестить доминиканский храм в северной части города.
Оба храма напоминали мне отдаленно костел на Матсубара и нашу семинарскую каплицу в Белостоке. Большинство новых церквей в Японии имеет «амфитеатральный» стиль. Ряды скамеек как в кинотеатрах спускаются вниз к алтарю, и алтарь возвышается таким же образом в сторону дарохранительницы и жертвенника. Неотъемлемой частью убранства храма всегда является кондиционер.
Канадец с второго храма принял нас на несколько минут но не проявил никакого соучастия моей судьбе, хотя брат по ордену и не виделись наверно пол года, принимал нас с улыбкой «как воздух». Оказавшись на улице, я вздохнул с облегчением. Чеслав тоже был явно рад, что формальность выполнена. «Это их стиль», сказал, «вонзят нож в спину, улыбаясь»!
Приехали мы туда автобусом, порядочно блуждая, вернуться решили на метро. Масштабы метро как в столице но путешествующих мало. Чеслав сказал, что местное метро оказалось убыточным.
По вечерам Чеслав помогал мне рисовать иероглифы и делал это искренне в отличие от Эдварда, которого мои робкие попытки научится японскому, выводили из строя.
Чеслав ободрял меня и заметил, что легко справляюсь, в то же время Эдвард утверждал, что учится японскому языку, после 35 лет бессмыслица.
Из числа всех канадцев отец Чеслав хвалил одного монаха полукровку. На половину индеец прикованный к инвалидной коляске постоянно находясь дома с радостью, принимал посетителей и таким образом проделал великую миссионерскую работу.
На праздник Божьей Матери Розария Чеслав устроил мне сюрприз. Забрал к двум коллегам канадцам и вместе одной машиной продолжали мы путешествие на север к монахиням затворницам.
Они до службы послушали мой рассказ. Переводчиком устроился один из канадцев здорово удивленный тем что «поляк по-французски, говорить может».
Я был воодушевлен встречей. Монашки принесли гитару и после нескольких кусков сыгранных мною, вежливо решили подарить мне инструмент, но я отказался, ведь в моей цыганской судьбе инструмент мог быть только помехой.
5. Сибуя
На станции метро и в квартале о названии Сибуя находится правление Доминиканского Ордена Японии.
Пригласил меня туда отец Павел или Ярослав (по паспорту), Яноцинский. Именно он поведал мне интересную аллегорию про епископов, ходящих по каменным мостам. В некоторых сытуациах он был со мною откровенен как отец Чеслав, но чаще всего воспринимал меня с высоты точно, таким образом, как отец Эдвард, считая малым глупым котенком. Впрочем, сам сожалел, что именно так воспринимают поляков канадцы, но не сдержался быть таким со мною.
Однажды выставил на риск свои отношения с провинциалом-японцем, который скептически воспринял идею моего присутствия в приходе в качестве проповедника, дабы достич цели, пригласил он меня предварительно на ужин и бревиарий с собратиями, после чего мы отужинали все вместе.
Языком общения кроме японского был французский, которого знание в очередной раз выручило меня. Отец Павел явно радовался создавейся атмосфере сочувствия, но далеко не дружбы. Спасибо и за это.
Павел организовал мне культурную программу, водя на всякого рода выставки. Скажу честно, напрягался сильно, он же повез меня к Чеславу, но ожидал наверно большего. Я не попал на воскресную проповедь, заблудившись среди осеннего мрака. Ожидалось что проповедовать буду на вечерней службе, однако опаздавши на встречу «возле собаки» долго искал я дорогу и наконец вернулся нисчем на метро пожалев денег на такси, ведь так я бы попал точно в нужный мне костел.
В этот вечер я попал в немилость и отцу Эдварду, который был разочарован предложением Яноцинского и всячески тянул меня на какой-то митинг, организованный коммунистами. Эдвард считал, что только таким образом я смогу понять душу японцев. Сильно оттолкнул он меня такими суждениями. Не первый ведь раз учил меня вещам, которые неприемлемы душе рядового поляка патриота. Порой думаю, он нарочно тянул меня на разговорчики, в которых коммунисты на его взгляд являлись чем-то на подобие проповедников добра и мира. «Детская болезнь» всех французов, думал я сам по себе, пытаясь оправдать его наивность.
Чаша пролилась, когда невсколько раз отец Эдвард разоткровенничал насчет своих поездок в Польшу когда спецслужбы явно потребовали от него откровений о попросивших в Японии прибежище польских политиках с которыми он общался. Один из них по фамилии Голембиевский просил помощи отца Эдварда получить канадскую визу. Вопрос тянулся неимоверно и человек покончил суицидом.
Так вот мы нечаянно коснулись общей для нас обоих истории. Я не могу сказать, что отец Эдвард был по той же самой стороне бариккады. Мне показалось, что он исправно «стучал», в надежде, что этим заработает себе беспрепятственный пропуск на родину предков.
Отец Эдвард принявший меня в свой дом по братски отталкивал, однако, своими навязчивыми идеями и лидерскими аспирациями. Не мог я избежать мысли, что меня зомбируют и одновременно косвенно выталкивают из страны, говоря, что делать нечего, в миссионеры я не гожусь.
В то же самое время стали поступать из Польши тревожные электронные письма от брата про болезнь мамы.
Отец Яноциньски как раз планировал забрать меня в горы, когда меня окончательно убедили в том, что надо покупать билет и возвращаться в Польшу. Павел организовал поездку таким образом, что заказал мне и помог оплатить в банке билет, который предварительно по интернету оформила моя помощница Секо Такахаси.
Мы этим занялись у подножья гор, где расположился удивительный храм в виду великолепной башни. Зайдя в нее мы заметили что это своеобразное многоэтажное кладбище для людей погибших в железнодорожных и автокатастрофах. Прах погибших хранился в стерильных помещениях напоминающих больше архив, нежели кладбище. На последнем этаже, на который мы поднялись лифтом, были три часовни: Дзен-Буддийская, Синтоистская и Христианская. Видел я тоже молящегося монаха. Он подошел к полочке с прахом, открыл дверцы, поставил миску риса, благовония, плеснул в ладожки, поклонился душе покоиника, закрыл шкафчик и неспешным шагом удалился.
Согласно словам отца Павла, такие услуги, возлагаемые на родственников, они же делегируют монахам, хорошо их оплачивая. Они же исправно все исполняют.
6. Камакура-Монтана-Офуна
Удивительно мистической и пророческой от части была моя встреча с сестрами визитанками в монастыре на Монтане в древней столице Японии-Камакура.
Когда-то в детстве я читал про подвешенные коллейки, путешествующие в воздухе, впрочем проехался в Закопане на фуниколоре, тут однако в качестве метро, на продлении обычной Железной Дороги встретилось мне нечто неординарное, но для японцев совсем привычное.
После путешествий сверхскоростным Синкансеном это был очередной сюрприз.
Так я добирался с Офуна до Монтаны к сестрам, которые много лет трудятся в Хабаровске и частично оплатили мое путешествие в Японию. Это был мой долг поехать туда и сказать спасибо моим спонсорам.
Скстры приглашали меня еще в Моори по близости Токио и в Фукуока, а значит, я был им хорошо известен по рассказам наших хабаровских визитанок.
Этот орден возник, кажется в Лос-Анджелес. Мысль о создании такого ордена пришла в голову одному французскому миссионеру, который со временем стал епископом в Йокогама. Я не успел проштудировать все листовки подаренные мне в Монтане. Помню лишь по рассказам сестер, что пожелал он создать орден, который бы опекал японских эммигрантов переезжающих по бедности в большом количестве из Японии в Америку.
Последние годы жизни этот епископ инвалид пользовался инвалидной коляской.
Умер совсем недавно, что свидетельствует, как молодым является созданный им орден. Я заметил в генеральном доме сестер визитанок большое количество пожилых сестер. С одной стороны не секрет что японцы долговечны и когда какая-то сестра поступает в возрасте 50-ти лет, нет в этом ничего страшного, но с другой стороны, несомненно, кризис веры потребительского общества коснулся и японских католиков, отрицательно влияя на количество призваний.
После ужина в аудитории собралось на встречу со мною порядка 50 сестер. Переводила меня Секо Такахаси с английского. Встреча завершилась после 10-ти вечера. Спать меня повели в комнаты епископа основателя, что несомненно было знаком чести.
Этой ночью мне снилось, что он приехал в свою комнату на коляске и без слов предоставил свое место на ней...
Я не мог понять значения сна. Тогда я был в полном здравии и не мог предполагать, что коляска в чем то пригодится. И ныне для меня сон этот остается загадкой.
На утро была святая Месса, которую вел капеллан, молодой кореец.
После завтрака пришло время прощаться. Погода испортилась настолько, что сестры предлагали зонтик, я однако предпочел мокнуть. На минутку зашли мы в огород поклониться похороненным в общем, бетонном склепе-катакомбе монахиням.
Навестил я вместе с Секо-сан костел в Офуна, где за стеклом красовались подарки из Николаевска-на-Амуре, прихода побратима, матрешки, иконы и прочее.
Амфитеатральный храм, кондиционер, застекленное отверствие в потолке освещающее алтарь.
Погода исправилась настолько, что можно было навестить Камакуру с ее величезными деревями и буддийскими постройками. Я обратил внимание, что при оформлении монастырей японцы гораздо больше сдержанны нежели буддисты Калмыкии или Буриатии.
7. Фукуока
Сестры в Фукуока в качестве переводчицы пригласили некоторую студентку, которой мама трудилась в местном садике. Звали ее Аика, то есть «дитя любви», высокая и красивая. Во время встречи она щелкнула несколько фоток с комментарием по Японски, что вот священник, который не кушает, а лишь пьет сок!
Так было в действительности. Чувствуя, что я не буду впущен обратно в Россию, я настраивал себя на грядующие проблемы согласно совету Павла «молитвой и постом».
Сестрам очень хотелось сделать мне сюрприз и поэтому в свободное время повели меня на выставку российского еврея Кандинского в картинной галерее по близости монастыря.
Сестры повели меня тоже в кафедральный собор, где я имел общение со священником приближенным к епископу и сотрудничавшим с сестрами. Он внимательно выслушал историю моей жизни и приподнес мне пожертвование на мои нужды.
В городе Фукуока находится Духовня Семинария, в которой учатся студенты из четырех южных епархии Японии. В то время было порядка 50-ти семинаристов. Немного, но если сравнять с Токийской семинарией в которой учатся будущие священники шести северных епархии и там лищь 20 студенто плюс несколько ветнамцев...стоит удивиться.
Все называют такое положение дел следствием демографии, я бы это назвал попроще. В моем восприятии это полный провал. В России и то наберется больше кандидатов к священству при схожих показателях количества населения и количества католиков в стране...
В Фукуока находится великий порт морской Хакате, из которого уходят поромы в корейский Пусан. Мой пором отправлялся 21 июля, и возвращался ровно через месяц, а значит, моя последняя встреча с сестрами была 21-го августа.
Все было согласно плану. Автовокзал был расположен неподалеку кафедрального собора. Скоро после встречи в соборе я сел на ночной рейс автобусом до Токуо на станцию Синагава, а оттуда в Кавасаки.
Автобус причалил по спирале на 5-й этаж великого строения и таким же образом спустился в обратную дорогу. Не хватает места на земле бедным японцам, поэтому небоскребами осваивают они небо.
8.Нагасаки
Отец Хосе Агиларес, мой хозяин в студенческом общежитии, как большинство нынешних миссионеров стариков попал в Японию в конце 50-тых по просьбе Пия 120го. Узнав о трагическом состоянии этой миссии, понтифик обратился с плачевным призывом до католиков всех стран мира с просьбой о помощи. Это было сделано путем окружного письма к епископам мира. Похоже таким же образом в 1982 и 1984-ом Иоанн Павел второй просил молитвы о обращении России. Есть сходство между этими двумя странами в плане состояния католической миссии.
Ответ был существенным и России только мечтать о таком количестве миссионеров, которые в количестве 2000 человек откликнулись на просьбу Пия 12-го.
По сей день половина этих первопроходцев и впредь остается трудиться не взирая на возраст и маленький эффект их трудов.
Молодых священников японцев все ровно слишком мало чтобы совсем покинуть эту удивительную миссию на произволящее.
Каждый день вечером я проводил много времени с Агиларессом, обсуждая прошлое и будущее этой миссии. Я очень благодарен старику за его вежливый подход ко мне. В основном наблюдения отца Хосе схожи с грустными словами отца Чеслава, отца Павла или Эдварда. Японцев привести к Христу крайне сложно. Их просто невозможно коснуться, не за что зацепится, вежливо, но упрямо ускользают. Остается и впредь удивляться гению Франциска Ксаверия, который все же нашел способ купить сердца мнотих на целые столетия в условиях жестких, смертельных гонений.
Днем я навещал храмы Нагасаки.
Помню я фундаменты величественного храма времен первых миссионеров переделанного потом в буддийский храм. Святилище Павла Мики и товарищей. В обязательном порядке я должен был побывать во францисканском монастыре, основанном Максимилианом Кольбе, известное мне с детства Мунгезаи но Соно (Огород Непорочной). Я застал там, в келье старика брата Болеслава, предпоследнего среди живых из пяти товарищей Максимилиана. Болеслав хотел меня повести к своему сотоварищу 50 километров дальше но сопротивилась резко моя переводчица недовольная что беседа была по-польски и что я не посоветовавшись поменял установленный план дня.
Особенность францисканского монастыря в том, что стоит он на склоне горы таки образом, что уничтожающая волна ядерной вспышки не коснулась его, и монахи могли принимать многих обездоленных, оказывая посильную материальную и моральную помощ.
Католики Нагасаки это самая сильная группа японцев принявших эту веру. В городе по сей день 5 % жителей католики. Такого показателя нету нигде по всей стране. В Токио, к примеру, 0.5 %. И так по всей стране!
Так вот местные католики в канун ядерного взрыва якобы большой толпой собрались в соборе, жертвуя Богу собою за скорое прекращение войны и мир. О том что жертва была принята свидетельствует факт что епицентр взрыва выпал в 100 метрах од католического собора и висящий колокол проихвольно звенящий в дни трагедии стал символом события.
Иная местность, связанная с личностью святого Максимилиана это храм на Оура. Там арендовался первый домик, и издавались первые номера «Рыцаря Непорочной»
Там сегодня находится магазин для туристов, но две комнаты реставрировали так чтобы посетитель смог представить Его начинания.
Во время посещения я заметил странную парочку. Японец и европейка, с ними двое детишек черноглазых но с белыми прическами. Мальчик приставал ко мне и момочка была вынуждена со мною заговорить. Выяснилось, что она и есть полька, что познакомились с мужем во время учебы в Чикаго, США, дома говорят на трех языках по-английски, японски и по-польски, живут где-то неподалеку Хирсимы...
Женщину звали Маргарита, имени мужа и детей не помню, больше мы не встречались.
На том же Оурском холме я навестил древнее здание семинарии основанной первым европейским епископом времен толеранции и его храм, которы какое-то время был кафедральным собором.
Храм невелик, неоготический, теплый... Впечатления похожи как при посещении Нотрдамской Богородицы в Париже: слишком много туристов и никакой молитвы. Мне, однако, удалось там, и помолиться и пережить нечто мистическое.
Выходя из храма в раздумьях я прикоснулся к белой статуе Богородицы и реально услышал голос мамы «не переживай сынок, все наладится...». Я действительно имел много причин на то чтобы переживать сильно.
Еще одна легенда коснулась в эти дни моих ушей. Хочу рассказать еще раз про «Какуре Киришитан».
Часть подпольных христиан, которые в течение 300 с лишним лет не заявляли о себе, заметив на Оурском холме именно эту белую статую, возле которой я услышал голос мамы, заметили ее сходство с теми статуями, которые они свято хранили в своих домах столетиями. Группа деревенских людей напрвилась к священнику расспрашивать его лишь три вещи, о которых говорили им предки, предчувствуя возвращение миссионеров.
Вопрос первый касался статуи. Спрашивали они или действительно это Сэйбо-то есть Непорочное Зачатие, второй вопрос касался статуса священника, он должен был быть, по мнению деревенских людей безбрачным и был им действительно. Третий вопрос касался Рима. Простые люди спрашивали о Рому-сама, то есть понтифике, которого конечно местный священник Ле Пети знал и как все католики ему подчинялся. Миссия подпольных христиан была выполнена они с радостью обявили своим единомышленникам, что нашли свою церковь. В честь этого события установлен специальный праздник «Обретения веры», чествует его вся японская церковь 17-го февраля ежегодно.
Вторая часть легенды говорит о том, что однажды Рому-сама явится в Нагасаки среди великого снегопада и тогда все подпольные христиане явят свое лицо миру. По существу вторая часть легенды сбылась в феврале 1981-го года, но оставшиеся в подполье почему-то не являют свое лицо и впредь большое количество Какуре-Киришитан остаются вне католической церкви. Я бы рад предполагать что вся Япония в глубине души христианская...однако храмы в японии не заполняются а наоборот закрываются и клир вымирает медленной естественной смертю.
9. Фуджи-сан
Теме «что дальше» был посвящен семинар духовенства епархии Йокогама, который проходил в гостинице Фуджия в городе Кофу. Семинар длился три дня.
Условия проживания отличные один день стоил 100 долларов каждого участника. Кормили нас отлично, мы пользовались сауной, была даже ознакомительная вечеринка, на которой все подшучивали друг над другом. Помню похожие мероприятия в России, особенно в Иркутской епархии в деревне листвянка на Байкале...
На совещании присутствовал молодой епискоа Рафаэль Умамура, в конце явился старший епископ Йокогама, нынешний кардинал Хамао.
Честно сказать атмосферы для солидных размышлений не было.
Главная идея состояла скорее в том, чтобы священники побыли вместе друг с другом, повеселились, обменялись опытом поисповедали друг друга.
Каждый день до обеда мы слушали по 3 доклада, а после обеда была работа в группах.
Две темы превалировали: что делать с садиками и с приходами, в которых нет постоянного священника.
Опция была такой, чтобы давать как можно больше полномочий мирянам и чтобы потихоньку расспродавать иммущество исчезающих приходов и садиков, в которых вымирают монашки.
Я шепотом заявил отцу Эдварду, что у меня есть идея направить в Польшу официальный запрос на молодых священников. Мое предложение ему не понравилось, однако он послушно перевел мои слова. Я был ошарашен тем, что группа дружно промолчала мой совет, и никто к предложению не возвращался. Существует версия что меня не так перевели, есть однако и такое подозрение что на польский клир распростроняестся папофобия не скрываемая в Германии и многих других европейских странах, которые отправили в Японию миссионеров увлеченных духом Второго Ватиканского Собора, который дал либерализм в церкви а папа Войтыла пришелся в образе консерватора не понравившегося этому поколению.
Сущестыуют тоже якобы рассовые фобии и нынешний епископат предпочитает приглашать юношей из Филиппин или Ветнама, нежели впредь комплексовать перед европейцами.
Епископ Умемура к моему удивлению дал мне желанную аудиенцию. Обещал выдать бумаги с ходатайством для пограничников на случай выдворения, они меня действительно сильно выручили, и даже не исключал возможности принять в свою епархию. Я был счастлив как ребенок, беседуя с ним. К сожалению не все было так просто. При следующей встрече запросили у меня железные бумаги с епархии в Польше с которыми Белостокский владыка медлил, говоря что это Японцы должны дать запрос на меня и вот в коридорах куриальной бюрократии затерялась возможность оставаться в Японии навсегда. Я дейтсвительно горел таким желанием и впредь горею.
Мне так хочется, чтобы Пий 12-тый проснулся и навел порядок.
Прощание с Японией - Осака
Прощание с Японией произошло в городе Осака.
Отец Эдуард забрал меня на харизматические реколлекци для японских священников, которые должны были проводить известные в мире светила Отец Кейвин и сестра Бридж МакКенна.
Сестра разрисовала нам эпоху либерализма, когда вдохновленные священники стали стадно сккладать с себя полномочия и уходить в мир. Это именно побудило ее начать служение, в защиту таинства священства показывая наглядно, как священники нужны людям и как их уход, бегство ранит Бога.
Мне сильно пришлось по вкусу такого рода служение и мне удалось пообщаться с уставшими проповедниками. Сестра Бридж подарила мне два медалиона Непорочной, один для меня второй для умирающей мамы. На следующий день под ее руководством все сорок священников, возложив руки на мою голову, сильно молились, ободряя меня на предстоящее путешествие в Польшу.
Собравшиеся священники то в большинстве своем вымирающие динозавры. Мне было грустно покидать их...
Меня после молитвы понесло в буддийский монастырь великих размеров расположенный неподалеку пассионистов, там я представил, что скоро с мамой распрощаюсь навсегда, и так было в действительности. Я вычислил, вернувшись в Польшу что, она умирала 21 октября, когда в Осаке было около 15.00, а в Польше утро... Именно тогда она и ушла из жизни. На следующий вечер я былв Хойницах и ждал встречи в капличке при морге. Там прицепил я ей медалион из Осаки и на руку цепочку с Кававсаки от моей «японской мамы» Судзуки-сан.