СВЯЩЕНСТВО НА ВОСТОКЕ

 

20 СКАМЕЙ ДЛЯ ПОКЛОНЕНИЯ – 9 ЭТАПОВ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ, ДРАМЫ И ТРАГЕДИИ.

Ubi episcopus, ibi ecclesia. Там, где епископ, там церковь. Ударь пастыря, и разбежится стадо.

Эти два суждения пусть доказывают, каким великим событием для России было восстановление церковных структур для католиков. По справедливости говоря, это было возрождение из пепла. Когда в 1991 году в Москве и Новосибирске по благословению Ватикана появились два католических епископа, следом за ними стали появляться и священники. Я горжусь тем, что по воле судьбы я стал пионером возрождения приходов на Юге и потом Дальнем Востоке России.

«Быть священником боюсь
Быть священником стыжусь
Перед этим Таинством
На колени опущусь.»

Именно с этой позиции опустившегося на колени служителя, как прекрасно нам подсказал в своем стихотворении отец Ян Твардовский, хочу посмотреть и взвесить все то, что через это Таинство дано было мне Господом увидеть и совершить в России. Еще более, нежели о себе, хочется поведать о моих коллегах по священству, которых Господь забрал к себе, хотя порой казалось, что ушли они преждевременно.

Свой рассказ назову «20 скамей для поклонения», поскольку в моем воображении находится столько предшественников и коллег, с которыми я разделял судьбу в священстве именно в России. Но именно там они нашли свой конец. Не буду лукавить, эта медаль имеет и другую сторону. Я видел также покидавших священство преждевременно не по причине смерти, а потому, что дьяволу не нравятся такие, как мы «маджахедды».

Начну свое повествование рассказом о диаконате, который является первой и незыблемой формой священства, обязательным элементом предшествующим рукоположению в священники и епископы.

Епископство, согласно церковным документам и традиции, является продолжением служения Апостолов, или «полнотой священства». Заметки о епископах, т.е. Иерархии на Востоке, будут помещены в конце моего повествования.

ДИАКОНЫ НА ВОСТОКЕ

Диаконат, известный нам из Деяний Апостолов, это динамичное благотворительное служение. Диаконом были святой Стефан-мученик и Филипп, окрестивший эфиопа. Помню, в семинарии мы проходили стихотворения Ефрема из Сирии, который был известным богословом и поэтом. Славу поэта-диакона обрел и святой Франциск. Диаконат – это первый шаг в священстве, но для некоторых он остается последним. В моей родной деревне на кладбище есть могила семинариста из Плоцкой семинарии, который предположительно был уже диаконом, так как скончался на четвертом курсе более ста лет тому назад т.е. в годы, когда обучение на территории Российской Империи было сокращено до четырех лет. У его могилы я частенько молился, прося благословение на учебу, так как верю в особую силу молитвы через «коллегу по цеху». Среди моих земляков нашелся один очень одаренный студент, поступивший в орден Священников-Мариан. Подойдя к алтарю, чтобы дать обеты суб-диакона (перед Ватиканским собором была такая вступительная степень священства), он вдруг заволновался, наподобие святого Франциска, что не достоин быть священником. Учебу в Католическом Университете в Люблине завершил он так блестяще, что сам вскоре стал преподавателем истории Церкви и известным автором научных трудов, в частности, его авторству принадлежит книга о блаженном Юрии Матуляйтисе, которую он подарил мне на рукоположение. Сам, однако, хотя и остался монахом, к алтарю для дачи Священных обетов больше не подходил. Остался в памяти близких «вечным диаконом». Зовут его Тадеуш Гурский.

Интересно наблюдать, как человек ищет свое призвание в Церкви и вдруг, приняв диаконат, делает некоторую паузу и заявляет: хватит!

СТАЖИРОВКА НА ГРОДНЕНШИНЕ

Для меня существенная тема, так как призвание к миссионерству на Востоке возникло и окончательно оформилось во время добровольной диаконской стажировки недалеко от Гродно. Мои обязанности заключались в отпевании, крещении, бракосочетании, а также – проповеди в ходе богослужения, все эти действия разрешены по Каноническому праву диаконам. Нельзя лишь слушать исповедь и совершать Святую Мессу. На эту работу благословил меня и моего однокурсника о. Петра Соколовского архиепископ Тадеуш Кондрусевич, единственный в ту пору католический иерарх на территории всей Белоруссии. Этого епископа рукополагали в Риме в 1989 году, согласовав с Советскими властями, хотя назначение он получил в Минск, в эти годы условия для работы и существования находил он лишь в западных областях страны. Расстояние между Гродно и Белостоком, где я стал диаконом, всего-навсего 70 км. Граница не помешала нашему знакомству. На завершение стажировки именно этому епископу я заявил, о своем желании трудиться вместе. Волей судьбы год спустя, я стал священником, а епископа перевели в Москву. Так невинно и робко начиналась моя «атака на Кремль».

В поселке Индура в 20 км южнее Гродно настоятелем был литовский иезуит о. Казимир Жилис. Он был смекалистым репортером. Поскольку в ту пору заброшенные белорусские костелы возвращали католикам ежедневно, епископу нужен был доверенны1 водитель и репортер в одном лице. Епископ был однокурсником о. Казимира, поэтому доверил ему эту задачу. Чтобы приход о. Жилиса не оставался брошенным, нашей опеке был доверен костел, многочисленные прихожане и неимоверно милые детки. Это и есть их заслуга, что за игрой и молитвой я прочувствовал необыкновенное влечение «к советским людям».

Будут ли новые диаконы

Диаконат по-прежнему не оценен в полной мере в Католической Церкви, но именно в условиях миссионерства он может оказаться драгоценным. Есть некоторая закономерность и гений Восточной традиции в том, что она не ставит преград женатым мужчинам священство. В Католической Церкви эта традиция робко возрождается после Второго Ватиканского Собора. Теперь уже есть такие мужчины, которым разрешается оставаться в браке и принимать пожизненный диаконат. Я видел рукоположение таких диаконов в Испании, встречались мне они также в Италии. Принудительно секуляризованный Восток тоже нуждается в таком служении, особенно в приходах, где нет священника, не состоящего в браке.

Диакон «Pro Deo et Fratribus»

Первый диакон встретившийся мне в России, был намного старше меня. Это был миссионер Рольф из Швейцарии. Нынче он трудится тоже на Украине в качестве священника. Тогда, в 1992 году, он сопровождал Архиепископа Кондрусевича из Москвы.

Рольф привез с собой группу юношей и девушек, находящихся на послушании в движении, основанном словацким епископом в изгнании Павлом Хнилицей. Они происходили из Италии, Швейцарии, Франции, Германии. Обучение проходили в Словакии, но их намерением и конечной целью было трудиться для России. Они создали Дом Марии для неимущих в Москве, обслуживают приходы в Башкортостане и в Казахстане.

В этой группе мне запомнился семинарист Марко, Фридерик из Франуии.

Нынче движение под названием «Cooredemptrix» (Богоматерь – соискупительница) продолжает свое служение также и в Сибири.

Первый Диаконат в Москве

Хочу вспомнить день святого Андрея 1994 года. В костеле Святого Людовика в этот день диаконат принимал семинарист-ирландец Филипп Эндрюс. Он провозгласил желание принять имя Андрея, так как его фамилия на английском языке обозначает святого Андрея, особого покровителя Православной Церкви – церкви-сестры. Это было первое послевоенное рукоположение в диаконы на территории России. Семинарист этот познакомился гораздо раньше с Архиепископом Кондрусевичем в Риме и изъявил желание трудиться в России. С того дня он канонически стал клириком в Московской Апостольской Администратуре. В качестве семинариста Филипп провел со мной первые дни моего пребывания в Ростове-на-Дону. Поэтому я участвовал в этом торжестве с большим вниманием и радостью. На моих глазах «гадкий утенок» превращался в лебедя. У него были способности к языкам, поэтому в Москве он имел много друзей разных национальностей и цветов кожи. Они оформляли Богослужение, одевшись в национальные одежды и исполняя национальные песни. Он поблагодарил их за присутствие на Служении на их родных наречиях. Трогательно было и то, что свою маму – красавицу и работников Ирландского Посольства он поприветствовал на родном ирландском, который, как известно, относится к вымирающим языкам.

Диакон Санти из Италии

Постоянный диакон из Италии Антонио Санти стал основоположником благотворительной акции Католической Церкви в России. В течение нескольких лет он был лидером «Каритас-Россия». Он носил обручальное кольцо черного цвета. Во многих орденах монахи и монахини таким образом подтверждают, что обручены Богу. В данном случае, однако, это скорее знак, что он – женатый диакон. Впрочем, он сам никогда не являлся с супругой в Россию и эту тему не обсуждал. Довольно загадочная личность. Человек импульсивный и очень деятельный. Его знали почти во всей России. Навещал он также и мои приходы в 1997 году. Дал сотни советов, в частности, в отношении регистрации местного отделения «Каритас-Приазовье». Штаб-квартирой этой организации стал домик сестер в Батайске, опеку над ним доверили Вадиму Набойченко. Этот юноша относится к группе мальчиков, сопровождавших меня в поездках на соревнования «Парафиада» в Варшаву. Санти подсказал нам и одобрил проект создания спортивного центра при приходе. Средства на реализацию проекта пришли молниеносно из Милана, так как выяснилось, что в числе нескольких благотворительных проектов, созданных нами в ходе визита Санти, этот проект спонсорам понравился больше всех. Я неоднократно думал, что такие способные мальчики, как Вадим, могли бы подражать диакону Санти, неся двойное служение: молясь с людьми в церкви и обеспечивая их при помощи гуманитарных пректов.

Первый русский диакон в Новосибирске

Первый русский диакон, встретившийся мне в России, это отец Владимир Дегтярев из Новосибирска. Он является выпускником Католического университета в Люблине и преподавателем заочного отделения в катехетическом колледже в Иркутске и Хабаровске. Высокий, подтянутый мужчина сорока лет с седеющей головой и бородкой. Он соавтор телевизионных катехез и сотрудник Новосибирской Курии. Видя его среди студентов, я получил впечатление, что этот женатый мужчина интригует всех как духовное лицо и пользуется авторитетом не меньшим, чем не женатые священники.

Его рукополагал епископ Иосиф Верт. Таким образом, он открыл дискуссию о необходимости женатых диаконов в России. Среди его студентов были и мои прихожане: прапорщик Дима с Камчатки, а также каратист Валерий из Комсомольска-на-Амуре. Эти мужчины явно желали быть диаконами наподобие отца Владимира.

СВЯЩЕНСТВО – ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ, ДРАМЫ И СКАМЬИ ДЛЯ ПОКЛОНЕНИЯ

Предостережение первое, французское

Юношей я зачитывался книгами Стендаля, особенно «Красное и черное», историю талантливого семинариста, который провел жизнь в любовных интригах и в конце покончил с собой. В этом романе меня увлекало то, что мальчик знал наизусть Библию. С легкостью осваивал иностранные языки. Мог сделать карьеру в церкви, но из этого ничего не вышло. Я подозреваю, что отчасти роман стал классикой для многих писателей, увлекшихся темой павших священников.

Предостережение второе, мексиканское

Как семинарист, я нашел увлекательную историю о трагедии двуликого священника в романе Джульена Грина «Сила и слава». Во время Мексиканской революции разыгралась драма среди целого поколения священников, которым не давали выбора: оставаться верными Церкви в изгнании или оставаться на родине, но в браке и перейти на светскую профессию. Героем романа является священник, у которого оказалась внебрачная дочь, а также алкогольное заболевание, продолжает подпольно совершать обряды, подвергая каждый день риску свою жизнь. Отрицательным персонажем представлен однокурсник «павшего священника», бывший отличник Семинарии и «порядочный» священник, который, однако, не желая покидать родину, принял жестокие требования режима. Показана трагедия и первого, и второго, так как ни один из них «не тянет на святого» и ни один из них не заслуживает нашего осуждения. Эти сюжеты показались мне во многом полезными при попытке понять, что может произойти в нелегких условиях возрождения Церкви в России, где доныне режим пытается повлиять на поведение духовенства.

Предостережение третье, литовское

Драматизм призвания к священству с особой остротой обнаружил я в романе литовского писателя Рогаускаса „Ite Missa est” (Идите, служба совершилась). Впервые я прочитал эту книгу в средней школе, так как режим ПНР явно желал использовать это для снижения авторитета духовенства. Вторично прочитал я роман в семинарии. Священник Рогаузкас прекрасно описал свое призвание и первые годы своего священства. Был талантливым человеком, поэтому церковные власти доверили ему пост духовного наставника в Каунасской духовной семинарии. В послевоенные годы большевикам удалось завербовать этого священника, пользуясь явно компрометирующими сведениями о его увлечении к одной из местных монахинь. В бытность диаконом, во время практики в городке Индура, где настоятелем был литовец, мне удалось узнать то что «вне кадра». Отец Жилис поведал мне, что о. Рогаузкасу коммунисты дали престижный пост в Каунасском Университете. Он женился на упомянутой монахине, но никакого счастья не обрел, так как женщина оказалась очень ревнивая. Она отслеживала каждый его шаг с большим усердием, нежели чекисты. Этот талантливый писатель и жалкий священник наложил на себя руки, следом за ним так же поступила супруга. Жаль, что издательство нашумевшей книги не известила читателей об этих подробностях.

Предостережение четвертое, японское

В книге японского писателя Эндо Шусаку «Молчание» нашел я очень привлекательное повествование о судьбе двух смелых семинаристов из Португалии и фрустрацию иезуитского миссионера Пэрейры. Представители Сёгуна, устроившего гонение на христиан, сломали Пэрейру, применяя жуткие пытки на его прихожанах. Новообращенных японцев подвешивали за ноги над вырытой ямой. Надрезывали кожу на висках и люди прощались так с жизнью в страшных муках, истекая кровью на продолжении нескольких суток. Настоятеля не трогали, но он должен был присутствовать как наблюдатель, зная, что хватит одного его слова «Отрекаюсь от Христа» и пытка завершиться, его прихожане останутся в живых. Пэрейра сдался не сразу, но все же, похоже как герой Рогаускаса, принял условие режима, вступил в брак и стал известным в стране ученым. Задача двух семинаристов состояла в том, чтобы проверить слухи, доходившие до Европы, о предательстве Пэрейры. Действие книги происходит в XVII столетии. Голландские корабли, которым разрешалось один раз в год причаливать в Нагасаки, при условии, что они не будут проповедовать. Каждый из матросов, входя в порт, был обязан растоптать икону Христа. Поскольку большая часть населения Голландии в ту пору склонялась к протестантизму, им это не составляло никакого труда. Ведь протестанты не признают икон. Они с удовольствием передавали вести, позорящие доброе имя католиков.

Увы, слухи подтвердились. Два юноши принимают мученичество после краткого контакта со своим кумиром, так как имя Перейры было настолько популярным, что они были готовы рисковать ради него своей жизнью. Их поместили на высоких столбах во время отлива, с тем, чтобы в момент прилива вода остановилась на уровне горла. В ходе этой извращенной пытки юноши произносят известный крик Христа на кресте «Почему молчишь, Господи?». Вот откуда название книги. Роман построен так как и книга Грина, никто ни автор, ни читатель не берется осуждать Пэрейру, но на удивление мученичество юношей в глазах католического писателя не находит полного понимания.

Лакмусовая бумага

Восток это лакмусовая бумага. Далеко от собратьев, порой без соответствующих отношений с духовным началом, в окружении религиозных скептиков, атеистов или псевдоправославных легко исказить и потерять свое призвание. Этого невозможно скрыть. Я тоже много раз ходил по лезвию бритвы. Как возможно выдержать одиночество. Без молитвы прихожан и близких, родственников… Это невозможно. МОЛИТВА РОДИТЕЛЕЙ, В ЧАСТНОСТИ МАТЕРЕЙ часто творит чудеса, так, наверное, было со мной. Мои родители в разных ситуациях и каждый по своей причине признались. Что посвятили меня Богу. И молились, что бы я был священником, хотя не делали из этого сенсации и не настаивали. Так же моя мама за три дня до смерти в бессознательном состоянии произносила молитву «Святого Розария», а пациенты, которые лежали рядом единодушно утверждали: «Святая женщина!»

Позволю же себе вспомнить о тех моих братьях, кому не хватило сил или за кого мало молились. Я считаю их так же жертвами «Миссии Восток», а всех кто читает эти «бредни» прошу о сочувствии к ним и молитве.

Драма первая, францисканская

На моих глазах произошло два необычных отступления. Покинули монашество и священство два талантливых миссионера, Яцек и Януш. Меня преследует чувство вины, потому что незадолго перед их уходом, их наставник просил меня о молитве и посте за них. В то время я был втянут в разные конфликты и грехи, поэтому мой пост был скорее голодовкой, а молитва – пресловутым «бездумным» повторением заученных молитв.

Пришло время вещих снов. Я видел открытую рану в боку Иисуса, из которой кровь лилась прямо на хлеб, возвышающийся над чашей. В другой раз – сцена на кресте и голова стоящего под крестом священника, на которого льется кровь из того же бока, как душ… Наверное, однако, я молился недостаточно.

Драма вторая, Ордена Вербистов

Знакомый мне, отец Марьян, из Москвы, чьи легендарные остроты и проповеди запоминала и цитировала молодежь, тоже покинул наши ряды в том же памятном, 1995 году.

Трагедия Дона Боско

Следующим был мой тезка, салезианец Ярек. В 1998 году черная полоса пришла в ряды салезиан. Ушел священник с пятилетним стажем, работающий в московской курии. Он был родом из-под Гродно, т.е. был соплеменником, а возможно, даже далеким родственником архиепископа. Ушел одновременно с о. Андреем из той же местности. Это был двойной удар по епископскому сердцу.

Уход третьего салезианца в этом же году рвал также и мою душу. Еще в семинарии каждый уход я воспринимал как собственный. Очень сильно.

Священник, о котором хочу рассказать, был первым священником, с которым я познакомился в России во время короткого пребывания в Москве. О. Томек принимал участие в борьбе за возвращение, каждый день нескольких первых помещений кафедрального собора на Малой Грузинской. Это случилось почти на моих глазах и произвело на меня сильное впечатление. Много раз я объяснял себе это сплетение обстоятельств как месть сил ада за то, что делают молодые неопытные священники в закаменевшей массе советского народа.

Томек приехал из Петербурга к нам на Северный Кавказ. После Москвы была Украина и Белоруссия. Не нравился ему наш Ростов, и он «смывался» отсюда, как только мог. Хотя уже было известно, что я вскоре уеду в Сибирь, и он сможет выехать в один из моих приходов, однако, он осматривал их только из вежливости и был в таких поездках совершенно безразличным, как бы отсутствующим.

Сразу после проведенных нами вместе дней уехал в Петербург, и оттуда прислал телеграмму: «женюсь!».

Трагический Братск

В Сибири я встретил словака о. Янека. Я обратил на него внимание в курортном городке Листвянка на Байкале. Он был какой-то грустный, но доброжелательный. Простой, как большинство словаков, человечный и добрый. Такие же черты отличали упомянутого во вступлении о. Яцека, францисканца.

Теперь я себе это немного лучше представляю. Яцек, вероятно, живет где-то в Америке как «польско-католик», работает в немного другом костеле, бывшая салезианка является его «женой», есть, наверное, также и дети.

Яцек работал в Батайске, и когда стало известно, что он не живет с отцом-викарием в приходском доме, а скитается где-то у прихожан, я предложил епископу перевести его на Камчатку, что принесло бы ему пользу. Но, когда он уже согласился на это и садился в машину, чтобы отправиться в дальнее путешествие… вдруг сломал ногу и возвратился лечиться в тот самый дом, где потерял священство.

У русских девушек нет «тормозов», подобных тем, какие имеют католички из других стран. Совесть не мучает их. Иногда, наоборот, публика радуется, что «свободный парень» нашел себе пару.

Пример, как это часто бывает, был заразителен. Викарий из Братска – всеобщий любимец, год назад принявший священство от кардинала, не справился с одиночеством и пошел по стопам о. Ивана, настоятеля.

Я описал здесь известные мне случаи поражения духовного состояния в экстремальных условиях России. Пишу это не затем, чтобы доставить кому-то удовольствие и дать повод насмехаться над духовенством, но для того, чтобы кто-то посочувствовал и понял, какой риск кроется в деятельности миссионера. Не думаю, чтобы описанные мною люди воспринимали то, что с ними произошло иначе, чем разрушение идеалов и личную трагедию.

Подколенник первый

В моей жизни бывали минуты искушения, когда я стремился избежать коленопреклонения, однако, когда я решился на более длительную молитву, тогда не захотелось вставать. Так было в семинарии. Эта борьба продолжается поныне в священстве. Кто сможет встать на колени, послушав мой рассказ, пусть помолится за несколько десятков азовских епископов, которые в условиях гегемонии монгольской Золотой Орды вместе со своими собратьями доминиканцами и францисканцами основывали миссионерские приходы на Дону.

Рейнальдо де Сполето, первый из известных епископов на Дону, приехал туда в 1300 году. В средние века Тана была богатым портом, но обычаи здесь царили дикие. Торговали людьми, как и в далекой Африке, и никого это не смущало. Священники из Генуи и Венеции составляли нотариальные акты, подрабатывая таким способом и на полученные деньги выкупая какую-то часть рабов,… чтобы окрестить и …освободить.

Подколенник второй

Немецкому священнику, чьи родственника доныне живут в Новочеркасске, а также во французском Эльзасе, хочу воздать честь и поблагодарить за пережитые им в страхе годы в Ростове. Я тоже иногда боялся работать в этом городе во время, когда теоретически была провозглашена свобода вероисповедания. Он же жил в этом городе в трагические тридцатые годы. Ему удалось получить работу преподавателя латинского языка в Медицинской академии и, таким образом, избежать чисток, коснувшихся других священников, его коллег. Однако, судьба настигла о. Яна Ланга. Вместо подвалов Киевской Госбезопасности или Соловецких островов, он погиб от голода в Алтайском поселке Зазеркальное, о чем мне рассказывали его знакомые, которым удалось получить письменные свидетельства о реабилитации.

Подколенник четвертый

Очередная скамья для поклонения, или, точнее, остановка по пути на Голгофу, это судьба московского епископа Евгения Неве, французского миссионера из Ордена «Ассумпционистов», Успения Пресвятой Богородицы (Assumptio – успение), который близок мне как мой предшественник в Макеевском приходе, работавший здесь в 1906-1926 годах. Он заслуживает того, чтобы я молился за него и убеждал других людей, что он заслуживает почитания за свою открытость и дух пророчества. Эти черты проявились в годы его епископского служения в Москве (1926 – 1936) в надписи на его гербе „Ut unum sint” (Чтобы были едино). Много трудностей выпало на долю этого человека, долю изгнанника. Многолетние ходатайства о получении визы на возвращение показывают, что он не чувствовал себя хорошо в родной Франции и всей душой рвался к своим русским единоверцам и подопечным. Как все это актуально! Проходят годы, меняются системы, а католический епископат в России остается полем для манипуляций русских политиков. Это повод для афер, интриг и скандалов.

Подколенник пятый

Эту скамью я ставлю для всех желающих молиться за трех моих собратьев по священству, чья судьба была связана с городом Таганрогом. В Таганроге подрастал молодой Чехов, работал в гимназии Дзержинский старший и даже в молодости промышлял торговлей Гарибальди. Здесь всегда было немало католиков, вот и сохранился до наших дней небольшой костел в классическом стиле. К сожалению, местные власти сделали все возможное, чтобы здание католикам не возвращать. Возрожденный приход годами ютился в домике братьев Чайковских у моря. Живописное место, но не свое. Видя в течение нескольких лет безрезультатность своих ходатайств о возвращении святыни, я стал добиваться выделения средств на приобретение помещения для приходского дома и домашней часовни. Чтобы нам в этом повезло, одна из прихожанок поделилась своим сновидением: говорила, что нужно помолиться за трех священников, которые ей снятся. Я пожертвовал за них Святую Мессу и, получив подробные данные о состоянии прихода на день, когда вспыхнула Октябрьская революция, с изумлением должен был признать, что действительно, в это время в Таганроге было три священника.

Должен добавить, что покупка помещения состоялась вскоре, в том же 1997 году после многих приключений в домике на одной из центральных улиц города поселились на какое-то время Кармелиты, которые начали работать в городе 200 лет назад. Первый кармелит о. Серафим Гоффельд, появился в Таганроге в 1811 году. Он же освятил ново построенный храм.

Подколенник шестой

Эту скамью для поклонения посвящаю моему предшественнику на Сахалине. Он обслуживал также Благовещенск и должен был посещать Николаевск и даже Камчатку.

В своих письмах епископ Сливовский из Владивостока возмущался, что много ездит, а от этих поездок вреда, чем пользы. Что мог иметь в виду епископ? Подозревал ли он о. Межвинского в шпионаже в пользу большевиков, а может быть, в пьянстве или склонности к карточной игре? Сахалин – это земля каторжан, таит много красот, но и несет в себе сатанинское проклятие, о чем писал в своей книге Чехов.

Подколенник седьмой

Епископ Кароль, как и упомянутый выше епископ из Москвы Евгений Неве немного имел времени на миссионерскую деятельность, скорее, он проводил евангелизацию при помощи своих слез и страха, а также упомянутых писем. Мученичество этих двух епископов из Москвы и Владивостока носит характер исторический и универсальный. Не воздействовало на современников, а было «выстрелом в будущее». Сегодня мы имеем фундамент для строительства. В своей ссылке в Сиданке на китайской границе епископ Сливовский был настолько запуган и беден, что, хотя и принимал пожертвования из Польши, передаваемые проезжающими транзитом на Сахалин братьями бернардинцами, однако боялся с ними разговаривать и только шепотом через закрытую дверь своей хижины передавал скудные известия о себе.

На его похоронах присутствовал консул из Англии, и, кажется, США, только католического священника там не было. Я называю это мученичеством и трагедией.

Подколенник восьмой

Герард Петровский – Апостольский Администратор Апостольского Викариата должен был работать, кажется, в Томске, …но не доехал и несколько лет ждал возможности въехать в Сибирь в китайском Харбине. Он оставил о себе самые лучшие воспоминания, хотя его талант не был оценен до конца, и он вынужден был уступить свой пост. Феликсу Герману, когда по его просьбе, была основана Апостольская Префектура Карафуто.

Подколенник девятый

О. Стась Муха, неопресвитер (ново посвященный), умер на Сахалине из-за какого-то заболевания желудка. Может, просто отравился, а может, не перенес акклиматизации. Нелегко европейцам жить в условиях повышенной тектонической активности, с совсем иной природой и в окружении экзотического населения.

Подколенник десятый

Отец Густав Стысяк был высокий и красивый. Так говорил мне о нем мой прихожане Петр Син, или иначе, Матсуда Дасао. Он был настоятелем в Холмске и гордо проходил по его извилистым, как в Закопане, и крутым улочкам. Вероятно, казался таким необычным, что японские дети гуськом бегали за ним, чтобы присмотреться поближе.

Подколенник одиннадцатый

О. Паулину Вильчинскому за его выдержку и закалку. За то, что в Америке сохранил каторжный обычай рубить ежедневно дрова. И за то, что дожил до 107 лет, как будто ожидая, что еще изменятся времена и ему опять представится возможность вернуться на Сахалин. Ему не хватило совсем немного: он скончался в самый разгар перестройки, в 1989 году. Умер в штате Висконсин. Через 2 года священники на Сахалине появились снова. Это были миссионеры из Южной Кореи. Именно им мы благодарны полученные их епархии в Саппоро копии приходских документов, в частности, книги крещеных, в которой значатся имена многочисленных прихожан, а также миссионеров, их крестивших.

Подколенник двенадцатый

Блаженный Антоний Лещевич, марианин, был моим предшественником в приходе Чита. Сразу после рукоположения он какое-то время трудился в Забайкалье. Это был 1918 год. Время для Церкви не самое благополучное. Много священников с Дальнего Востока, входящего в состав ново учрежденной Владивостокской епархии, переехало в Манчжурию, которая тоже числилась частью епархии, но входила в состав более терпимого к религии Китая. Таким был и путь Лещевича. В Харбине он стал членом Ордена Марианов. Священники служили в восточном обряде и строили храмы, внешне напоминающие православные церкви. Вот почему большинство членов харбинской общины в конце 40-х лет были отданы в руки Читинского НКВД. Разные были судьбы семи арестованных монахов. Кое-кто принял мученичество, кое-кто сдался и стал сотрудничать с разведкой. Лещевича в этой группе не было. Лето 1939 года он проводил на родине, т.е. в Белоруссии. Вернуться в Харбин не удавалось. В 1941 его родную деревню захватили фашисты, и местное население сожгли в деревянном костеле. Там он мученически завершил свою жизнь. К слову сказать, святой Максимилиан тоже покидал Дальний Восток «на минутку», но судьба его постигла в Освенциме.

Подколенник тринадцатый

Возвращаюсь памятью ко времени, когда я работал в Калмыкии. В 1994 я впервые организовал престольный праздник святого Франциска. Службы проходили в старом калмыкском драмтеатре. Здание находилось в аварийном состоянии. В течение нескольких лет там не ставились никакие спектакли. Вежливые работники Отдела культуры согласились, однако, арендовать нам фойе бесплатно. На этот праздник, проходивший в драмтеатре, я пригласил своего «соседа» их Астрахани. Расстояние в 300 км отделяло это соседские приходы в Астрахани и Элисте. О. Кшиштоф Немейский, которому хочу посвятить 13-й подколенник, приехал, провел службу и прочитал прихожанам праздничную проповедь. Через 6 лет после этого праздника в мою бытность на Камчатке, я получил страшное известие о его трагической кончине в результате преднамеренного отравления. Вспомнил я тогда нашу вторую встречу на Новый, 1997 год. Я сопровождал фигуру-паломницу Фатимской Божьей Матери. Погода была жуткая. Мне с трудом удалось прорваться через сугробы с Ростова до Элисты. В приходе нас никто не ждал, так как местный священник о. Луциан после Рождественской службы в одном из районов Калмыкии в течение 5 дней не мог оттуда выбраться. Ему следовало провести Фатимские торжества и отвезти статую-паломницу в Астрахань. Фигура по плану находилась в каждом приходе не более суток, и я должен был известить о. Кшиштофа о положении дел. Услышав, что его приход может выпасть из графика, он стал стонать по телефону: «привези мне Марию!». Я уже знал, что мой спутник салезианец, выбившийся из сил, никуда не желает ехать. Я знал, что трасса закрыта, т.к. прежней ночью на дороге в Волгоград скончалось 4 водителя. Я предварительно звонил всем знакомым, просил о помощи пожарников, Министерство здравоохранения и милицию. Все было напрасно. Правда, один таксист-камикадзе, знакомый наших прихожан готов был рискнуть, но просил 400 долларов. Меня эта сумма пугала, но Кшиштоф схватился за эту идею, как утопающий за соломину. Он воскликнул: «для Марии отдам все состояние!». Я боялся этой авантюры, но его решение вселили в меня силы и мужество. В этот новогодний вечер неожиданно погода стала улучшаться, и, вернувшись в течение 12 часов, я, счастливый, застал вернувшегося с отдаленного района о. Луциана. Кшиштофу тем временем оставалось жить всего-навсего 3 года. Не мог он знать, что в свои 40 лет уйдет из жизни, но я знаю, что прожил он их красиво.

Подколенник четырнадцатый

Хочу пригласить к молитве благодарения за еще одного юного священника, которого иногда считали взрослым ребенком. Его наивный оптимизм казался смешным, но вместе с тем был заразительным. В одной из передач католической телестудии «Кана» хвастался он, что за рулем никогда не устает. Однако, за рулем он и скончался. Был помощником настоятеля в Кемеровской области в Кузбассе. В Новосибирской епархии был ответственным за все молодежные мероприятия. Я познакомился с ним в Риме в 2000 году, когда он руководил большой толпой юношей и девушек из Центральной Сибири. Он казался мне тогда недоступным, непостижимым. Когда мы беседовали, он казался отсутствующим, как будто мысленно куда-то бежал, все дальше и дальше. Молодежь любила его, любили его и священники. Попрощаться с усопшим пришло 3 православных священника. Дариуш был как мифический Икар, возносящийся в поднебесье. И действительно, на небо вознесся он после лобовой встречи с Икарусом. Был обильный снегопад, плохая видимость и крутой поворот. Дариуш не рассчитал, обгоняя другую машину. Так завершились для него очередные колядки и вся его жизнь. Ему было 36.

Подколенник пятнадцатый

Бенедикт Звебер – рассказывать о нем можно бесконечно. Невысокий мужчина с «мертвой хваткой». За что бы он ни брался, делал все в совершенстве и доводил до конца. Родом из штата Миннесота. Многочисленная и набожная католическая семья немецкого происхождения, имевшая семерых детей, воспитала двух священников и двух монахинь. Когда в присутствии отца Бенедикта кто-то чихал, он восклицал по-немецки: „Gesundheit” (здоровьечка!). Учился он в городе Сан-Поль в епархиальной семинарии, но после 2 лет учебы, столкнувшись с «Миссионерами Маринолл», решил перевестись в их семинарию в пригороде Нью-Йорка. Родной папа и местный настоятель усиленно отговаривали е8о от этой шальной мысли и, наконец, в ответ на упорство Бенедикта, решили: «поезжай, но на свой счет и риск». Он вышел на дорогу сразу после беседы с пустыми карманами ловить попутный транспорт. Человек, подобравший его, был очень усталый и засыпал на ходу за рулем. Бенедикт, которому никогда раньше не доверяли водить машину, предложил попробовать выручить уставшего человека. Ему пришлось ехать ни мало, ни много – три тысячи километров. А это значит, что он сам себя привез в семинарию, в которую его не пускали. В это время его старший брат воевал в Южной Корее и погиб уже в мирное время, спасая тонувшего ребенка. Он спас корейского ребенка, но сам утонул. Местные власти уделили столько внимания этому солдатику, что мама погибшего была вызвана в Корею получить государственную премию из рук президента. На Бенедикта все эти события произвели такое сильное впечатление, что он просил отправить его в Корею в качестве миссионера сразу после рукоположения. 30 лет он провел в окрестностях города Ин Чон. На маленьком островке Ток Чок До отметили его заслуги при спасении беглых северо-корейцев памятником, построенным при жизни. Потом он занялся спасением от расистских наклонностей самих корейцев, которые не признавали людьми детишек – метисов, родившихся от кореянок и чернокожих американских солдат. Отцу Бенедикту посредством телевидения удалось убедить американскую общественность, что этим детям следовало, необходимо было, присвоить американское гражданство и усыновить американских семьях. Проект охватывал около 2000 так называемых «амеразианс». Для большинства из них он нашел приемные семьи и в течение десятков лет вел учет и постоянную переписку с ними. Большинство из них оказалось в его родном штате Миннесота, что свидетельствует о его усердии. Бенедикт, не дожидаясь никаких государственных субсидий, определил детишек, направив их своим родственникам и знакомым. Повзрослевшие дети не забыли о нем. Встав на ноги, стали его главными спонсорами в многочисленных благотворительных проектах. На их средства было построено 4 громадных костела в Корее в городе Ин Чон и один на Сахалине. В 2002 году мне удалось посетить эти места. Для меня это было паломничество благодарности за посвященную Богу жизнь этого человека. Я горжусь тем, что выпало мне завершить начатое им строительство костела в Южно-Сахалинске. Когда он умирал, в день Благовещения 2001 года, епископ Мазур закладывал краеугольный камень храма, проект которого выносил в сердце и профинансировал, лежа на больничной постели, умирающий подвижник.

Подколенник шестнадцатый

Прихожане из Красноярска называли о. Яна Францкевича – бабочкой. Он действительно был хрупкий, как насекомое. Его папу, офицера польской армии, убили чекисты в Катыни, когда ему было семь лет. Он окончил политехнический университет в Варшаве и потом работал там преподавателем. Он вступил в брак, но в семейной жизни ему не везло. Супруга и два сына покинули его. Став одиноким, не по своей воле, занялся он миссионерством. Как мирянин помогал он миссионерам в Индии, Ливане и Канаде. Приходилось работать даже среди прокаженных. Трудясь в Ливане ему предложили стать священником восточного обряда. Рукополагал его Маронитский - епископ в Бейруте. В Сибирь приехал он уже пожилым человеком и здесь встретилась ему жуткая смерть. Он трудился в одиннадцати приходах вдоль реки Енисей. Работал в Норильске, Дубинке, Талдане, Ярцево. Сам открывал все эти точки и сверхъестественными усилиями обслуживал их, одолевая расстояние по 200 и более км. Между приходами. Невзирая на возраст и занятость ему удалось найти в Красноярске группу энтузиастов. Они помогли ему издать 2 газеты: «Вестник Иисуса Милосердного» и русскоязычную версию молодежной газеты «YOU» с приложением для детей. Все это делалось на скудные средства. Встречался мне этот человек раза три и всегда впечатлял своей бедностью. Неосведомленный человек мог его запросто принять за переодевшегося в рясу бомжа. Неудивительно, что нуждающиеся принимали его за своего. Люди бездомные постоянно были его гостями и просителями. Он делился с ними последним и даже принимал на ночлег. Его неосторожность привела его к гибели. Некий двадцати четырех летний мужчина, уроженец Саратова, только, что покинувший зону, привязал его к его собственной кровати в часовенке, в поселке Ярцево, в пасхальную ночь 2001 года. В этот день он собирался уехать в очередной приход, поэтому никто из прихожан не тревожился, считая, что человек уехал. Прошла неделя и только тогда обнаружили тело с разбитым черепом. Отца пытали куском арматуры в надежде выманить какие то деньги, которых у него, скорей всего, не было.

Подколенник семнадцатый

Отец Григорий Церох. Это тот монах-францисканец который некогда в Москве просил меня молиться и поститься в намерении за собрата, который, по его словам, собирался покинуть монастырь навсегда. Я дружил с францисканцами, отправил к ним на послушание нескольких юношей, Кое-кто из них уже священники. Но молился я плохо, так как не один, а два францисканца покинули монастырь навсегда. Отец Григорий усердный и очень грамотный священник. Собрал он вокруг себя группу талантливых переводчиков, которые помогли ему создать русскую версию Миссала, а также четырех томную католическую энциклопедию. Его заслугой является также открытие послушания для семинаристов в Санкт-Петербурге. Я недооценивал этого человека и даже, потихоньку, ревновал в душе. Мы потихоньку соперничали. Он мне завидовал, что я попал в Сибирь, так как это была и его мечта. Я завидовал плодам, которыми обильно одарял его Бог. В маленькой обители, на Среднем Тишинском проспекте, принимал всегда дружески, невзирая на то, что частенько сопровождал меня десяток, проголодавшихся юношей. Он умел быть жестким. Когда почувствовал ложь и хотя знал многое, редко признавался, откуда источник этих знаний. У него были недруги, как в церковных структурах, так и среди чиновников. Епископ презирал его за умение зарегистрировать Орден, хотя другим Орденам чинились всякие препятствия, а другие вообще не регистрировались. Камнем преткновения был также переход семинариста Николая из епархиальной семинарии во францисканцы. Этот вундеркинд был в прошлом органистом в Ростовском приходе, знал в совершенстве польский язык и не плохо владел компьютером. Епископ возлагал на него большие надежды. И вдруг парень становится монахом. Жалобы шли с Москвы до самого Ватикана. Не любили о. Григория и московские спецслужбы, свидетельством чего является интрига связанная с переходом монастыря на обширную, приобретенную с большим трудом, территорию неподалеку от станции метро 1907. Планы о. Григория разгадали и узнав какую конкретно сумму денег задолжал он в связи с переездом в новое помещение, через подставное лицо предложили взять в аренду старую обитель на Средне Тишинском. «Вежливый» арендатор не требовал переоформления и исправно платил за помещение. Монастырь располагался на первом этаже многоэтажки. Однажды, осенью 002 года, в самый разгар развернувшейся травли на русских католиков, ни с того ни с сего, о.Григория приглашает милиция явится по старому адресу монастыря. Ни с того ни с сего в момент явки появляются и журналисты и дотошно фиксируют момент, когда с облаченного в рясу человека требуют открыть «монастырь». Ошарашенный человек, согласно правде заявляет, что ключей у него нет и, что монастырь отсюда давно уехал. После циничных комментариев, поясняя, что соседи жалуются на поведение монахов милиция атакует железную дверь . и заказные журналисты охотно фиксируют, что монах никакой ни священник, а просто сутенер потому, что в его обители живут себе дамы легкого поведения. Травля длилась несколько месяцев. Очевидную ложь пришлось опять расхлебывать на самом высоком уровне. Ноту протеста в Москву, в очередной раз в этом году, отправлял Ватикан. В течение нескольких месяцев запугивания о. Григорий не являлся на публике. И когда, наконец-то, пришлось ему покинуть Россию для продления визы, он был найден, так как многие священники и диссиденты советских времен, под колесами «заблудившегося» грузовика в день пересечения границы неподалеку города Бреста. Ни каких свидетелей этого события не обнаружено, хотя лобовое столкновение машин случилось средь бела дня на скоростной трассе Брест-Москва.

Подколенник восемнадцатый (Тверьский)

В Твери в 1940 году чекисты отняли жизни у нескольких тысяч польских офицеров. На место их захоронения, раскрытое в годы правления Ельцина, часто направляются делегации с Польши. Все они делают остановку в костеле, который удивляет своими масштабами. Этот костел детище одного пожилого священника словацкого происхождения. Сам он австралиец-эмигрант. Не помню его имени и фамилии, но очень наслышан и впечатлен трудами этого человека, который построил храм и тут же умер, не дождавшись слов благодарности.

Подколенник девятнадцатый (Брониж)

Отец Брониж жил и умер по тому же сценарию, что и о. Ян Фронцкевич, которому посвящен подколенник пятнадцатый.

О.Брониж – пожилой словак, не первый и наверно не последний мученик эпохи великой травли и смуты в отношениях на линии Ватикан – Москва. Нам известно, что священник погиб от рук бомжей, но мы не знаем, что или кто движет этими людьми, которым он никогда и не в чем не отказывал.

Подколенник двадцатый

Отец Бернардо Антонини – очередной ксенз-старик. Не взирая на возраст по активности мы можем его сравнить с отцом Церохом и Францкевичем. Был одновременно хрупкий, как бабочка и динамичный как францисканец. У него тоже были трения с епископом на почве ревности. Бернардо дал жизнь всероссийской еженедельной газете «Свет Евангелия», основал Радио Мария, духовную семинарию, а также много лет был ректором католического колледжа. Все эти проекты требовали больших средств, но он никогда не усомнился в Божьем Провидении на которое только и надеялся. Его не успели выдворить из России. Он своевременно, т.е. летом 2001 года, перевелся в Караганду, где намеревался повторить все свои московские проекты. Однако, в страстный четверг 2002г, Господь забрал его к себе навсегда. Тот, который так полюбил священство ушел из жизни в день посвященный этому таинству, в день Тайной Вечери.

ЭПИЛОГ

Этот неполный, эмоциональный отчет, многих знатоков может раздражать. Действительно, такой был мой замысел, чтобы не молчать, но чтобы открыть заново дискуссию на тему священников-мучеников. Чтобы обсудить еще раз все аферы, которые в течение столетий искусственно создают в России чтобы опозорить католическую церковь. Так как мое пребывание в России было бы невозможным без материальной и духовной поддержки других собратьев в священстве, хочу посвятить этот текст светлой памяти двух служителей: отца Франко Кассера из Италии и американца Бенедикта Звебера. Оба они в тяжелых болезнях, вызванных раком, уходили из жизни. Оба они до последнего переписывались со мною, звонили, советовали и слали деньги с тем, что бы я не пропал и успешно, а также красиво реализовал свое священство.

О. Ярослав Вишневский