РОДИНА ЧУДИКА…
Непальские ученые создали теорию, согласно которой обьезяны не имеют постоянного адресса, то есть места жительства, обители в которой постоянно отдыхают и спят.
Они всегда в пути в поиске пищи и случайного ночлега.
Китайцы оспаривают это суждение и даже создали некую резервацию «обезьяний остров» откуда даже выселили деревенское население дабы немногочисленные люди, обитающие на острове, не мешали «своим предкам» спокойно жить.
Хотя мне, похоже как и многим «детям ПНР» не удалось установить «генеалогическое дерево» и легко меня назвать «Иваном родства не помнящим», однако, получив от судьбы шанс посмотреть на себя с далекого расстояния во время отпуска в Китае, я начал вспоминать некоторые местности и людей составляющих мой «виртуальный дом воспоминаний», в который решил вернуться.
1. Мои предки и родственники
Я посчитал во сне...да, хотя и любитель гуманитарных предметов, имею привычку считать мысленно и подсознательно...я посчитал, что мои набожные предки, не жалея гения плодородия, жизнь 19-ти детям и те, в свою очередь, 39-ти внукам. Так вот получается, что у меня в Польше живых или мертвых около 20 дядей и тетей, 40 родных и двоюродных братьев и сестер. Они же, поскупившись на детей, дали мне не более сорока племянников. Таким образом, моя родня переваливает за 100 человек. Интересно было бы увидеть их вместе, хотя бы на похоронах.
2. Мои деды
Дед Чеслав Вишневский был лесником и, согласно рассказам многих, во время войны прятал он евреев в лесу, чем рисковал своей жизнью, но спасал жизни другим а значит (согласно притче) спасал весь мир.
Бабушка Янина не без ревности мотивировала его поступок влечением к «некой еврейке», которая якобы красотой своей заворожила деда настолько, что он намеревался жениться на ней. Планам этим помешали родители деда однако сентимент остался.
Как-то раз мне удалось узнать со слов бабушки, что в юности дед был беден настолько, что ходил по миру и побирался, прося хлеба. Когда пытались пристыдить его, говоря, мол «такой крепкий, молодой и не работает, попрошайка», отвечал что «поработает охотно, дайте лишь работу».
Возможно, в эти годы заработал себе дед мой проблемы с желудком.
Ребенком видел я, как дед, надевая сорочку, закрыл спешно некий больших размеров рубец, подобие грыжи.
Рассказали мне позже, что он перенес операцию. Ушел из жизни вследствие рака желудка в 1979 году. Кажется, прожил 66 лет. Столько, сколько и мой папа.
Дед Чеслав имел длинный нос и пронзительный взгляд. Длинное чело и седые прямые волосы, зачесанные назад. Говорят, что любил петь и пел красиво. Помню его добрым и тихим мужчиной. Много курил через стеклянную люльку и громко кашлял. В лесничьем домике в деревне Червонка провел я с ним много незабываемых минут, хотя, общаясь со мной, он почти не произносил слов. Молчал. Я просил у него многое. Чаще всего разрешение залезть на чердак. Никто другой мне этого не разрешал. Он только молча качал головой в знак согласия. У деда на Червонке я научился собирать грибы, а также косить сено для коров. Спал я тогда в сарае на сене. Раздавался в воздухе запах болота из соседствующего с усадьбой леса.
Дед Владислав Левандовский, старше на 10 лет деда Чеслава. Умер в возрасте 71 лет тоже от метастазов. Был строгим по природе человеком. Говорили о нем «Пан Левандовски».
Да, имел он 10 гектаров земли, что в деревне считалось много, был тоже внешне очень «аккуратный». Тетя Зося (самая младшая его дочь) рассказывала мне, что он, деревенский фермер, удивлял всех своей внешностью помещика, часто надевал белую рубашку, галстук и пиджак, навещая ее в городе Хелмно, где она училась в педучилище.
Немцы в первые годы окупации назначили его деревенским старостой однако, позже выслали его на принудительные работы. Он сильно изменился после возвращения: худой, бородатый, неузнаваемый... У него отняли весь кирпич, заготовленный в 1939 году на постройку нового дома. Использовали его на постройку школы в соседской деревне Стальмеж. Кирпича было так много, что строители, на свой риск, вознесли рядом дорожный постамент в честь Богородицы. После войны так и не удалось ему намеченное строительство реализовать. Деревянная хатка предков с согнутым потолком и соломяной крышей оставалась одной из немногих такого рода построек в послевоенное время. Дом смотрелся хуже, нежели кирпичный сарай, построенный до войны.
Деда Владислава помню лысым высоким мужчиной с узкими и длинными, пожелтевшими от дыма сигарет зубами. Помнится мне тоже его громкий, немного вульгарный, смех на вечеринках, посвященных игре в карты. Соседи приходили также посмотреть телевизор, так как дедушка первым в деревне приобрел это изобретение.
Дед гордился своим образованием. Закончил три класса «царской школы» в соседской деревне Оборы. Считал всегда по-русски. Когда был очень болен и стар, впервые решил заговорить со мною. Открыл мне секрет, как по мху на коре дерева определить север.
3. Ядвига и Янина
Супругу дедушки Владислава звали Ядвига Зглинска. Ее родной поселок назывался Новэ, был расположен около Хросткова в Липновском районе. Происходила она из богатой семьи и иногда укоряла дедушку, что был беднее. Бабушка была неграмотной и такой осталась до смерти. Помню, как сильно я удивлялся, заметив, что, получая посылку от почтальонши, вместо росписи бабушка ставила крестик. Дедушка, который был очень начитанным и выписывал очень много газет, не пропускал случая, что бы подчеркнуть свое превосходство над бабушкой. После смерти дедушки, будучи подростком, я неоднократно имел случай выслушивать от бабушки жалобы на все эти унижения. Бабушка любила многое рассказывать. Одна из наиболее трогательных историй, это рассказ про братьев. Поведала она мне, что три ее брата были призваны в 1920 году сражаться с Красной Армией. Один из них добрался до Киева, другой, когда Буденный нанес ответный удар Польше, защищал город Торунь и в своих письмах, писал, что он так близко от дома, что слышит, как в родной деревне утречком поют петухи. Бабушка имела «дар», исходящий от горя: «говорить» с усопшим. Свадебную фотографию, трагически умершего сына Яна, просматривала по нескольку раз в день, открывая дверцы шкафа, где стоял портрет. Докладывала она ему обо всех своих радостях и печалях. Порой искренне спорила с ним. Вероятно, от одиночества, похожее происходило между бабушкой и телевизором. Больше всего упреков доставалось от бабушки спортсменам. Не могла она никак смириться с тем, что «почти голые люди» бегают по улице. До конца жизни бабушка сохранила длинную косу, которую с самого утра заплетала в «узел». Так же поступала со своими волосами и моя мама.
Бабушка Ядвига жила с 1909 по 1982. В моей памяти запечатлелась картина лежащей в гробу, сильно помолодевшей и красивой женщины. На протяжении целого года она мне часто снилась в образе девочки. Не взирая ни на что, я ее сильно любил.
Бабушка Янина, девичья фамилия Казмерчак, на 12 лет моложе и на порядок грамотней бабушки Ядвиги, хотя никакая ни мистичка, но очень религиозная особа. Ее настоятель из деревни Окалево, дал ей однажды ключи от храма, говоря: «Как намолишься, так вернешь мне ключи». Со временем, священник отдал ей комплект ключей навсегда, чтобы могла приходить и молиться когда захочет. Для бабушки Янины я - самый старший внук, сын ее старшего сына Ричарда: не удивительно, что она меня особенно любит. К сожалению, я о себе такого сказать не могу, в данном случае, я любил дедушку Чеслава в несколько раз больше чем бабушку Янину, и ничего с этим поделать не могу. Впрочем, это относится ко многим членам моей семьи, не удается мне любить всех одинаково. Бывает, что годами не видя их, не скучаю совсем, не переписываюсь, не навещаю. Пусть этот рассказ станет попыткой извиниться и попросить прощения. Возможно, что такова судьба священника, чтобы попрощавшись с близкими, отдать себя полностью новым родственникам, которых дарит Церковь. Даже в момент смерти мамы я был далеко, не был я и на похоронах папы. Такой себе никудышный сын и внук.
Бабушка Янина в хорошем здравии и вскоре отметит 90 лет. Но затрудняюсь сказать, если она вдруг умрет, буду ли я на ее похоронах.
4. Родственники по крови и по призванию
Как священник, я рад, что имею в роду двух монахинь и одного священника. Где-то в Нью Джерси, США, живет двоюродная сестра моей мамы, монахиня Фидельма. Недалеко от Гданьска, в городе Тчев, настоятельницей сестер является двоюродная сестра моего папы, сестра Магдалена. Двоюродный брат папы, Станислав Хабинский, работает в издательстве отцов Паллотинов, поблизости Варшавы в городе Зомбки. Я надеюсь, что в будущем, список родственников, посвятивших себя Богу пополнится.
5. Город Лодзь и его жители
Насколько мне известно, среди моих родственников нет никаких известных персон, однако, география Вишневских, Левандовских, Казмерчак или Зглинских, так обширна, что каждый десятый поляк при большом желании может утверждать, что он мой родич или просто земляк.
Три сестры моего папы, в том числе моя крестная, избрали себе местом постоянного жительства город Лодзь.
Ездил я туда с родителями в детстве. Лучше всего помню улицу Ольштинскую, где-то в пол пути между вокзалами Лодзь Калишская и Лодзь Жабенец, в северной части города. Чтобы добраться туда, мы садились на поезд в городке Лицбарк Вельский, в половине пути проезжали мы через Плоцк, город, где завершается трубопровод «Дружба». Мне на всю жизнь запомнились дышащие огнем среди ночи дымоходы огромных размеров.
Имена сестер папы: Мечислава, Ядвига и Сузанна. Две последние не приглашали нас никогда в гости. Возможно, жили слишком бедно, чтобы приглашать гостей. Известно мне также, что их личная жизнь не сложилась удачно. Встречал я их лишь в деревне у бабушки. Приезжали со своими дочерьми Анжеликой и Моникой. Их судьбы сегодня мне неизвестны.
Петр и Павел – это сыновья моей крестной Мечиславы. «Породистые мещане» немного младше меня, производили впечатление чересчур грамотных и недосягаемых. В их присутствии я всегда комплексовал. Мне казалось, что кроме самих себя, они не замечают никого вокруг. Со временем, ситуация менялась к лучшему. В городе Лодзь впечатляет старый круглый рынок, великолепный Православный Храм поблизости вокзала Лодзь Фабрична и длиннющая улица Петрковская.
Интересным для меня кажется поселок Лагевники на севере города, где рядышком с духовной семинарией конвентуальных францисканцев находится старинная церковь и могила блаженного брата Рафала Хилинского.
Тревожат меня в городе Лодзь многочисленные и многолюдные «рабочие кварталы», похожие друг на друга, как две капли воды. В этом миллионном городке очень легко заблудиться.
6. Быдгошские банды…
Город Быдгощ впечатляет своими каналами, прусскими постройками и средневековым старым городом. Некоторые дома построены точно в таком же стиле, как старинные города в Нидерландах. В Быдгоще много узких улочек, по которым со скрежетом передвигаются трамваи. Нас, школьников, иногда привозили в этот город для ознакомления со столицей нашей области. На центральной площади стоял большой памятник жертвам второй мировой войны. На «спине» памятника перечислялись названия всех населенных пунктов, в которых за время войны происходили жестокие события. Среди прочих названий упоминалась и местность Рак. Речь идет о спрятанной в лесу деревушке, примыкающей к нашему родному поселку Скрвильно. Там во время войны фашисты уничтожили 3000 человек, в том числе духовенство, учителей и харцеров-скаутов.
В городе Быдгощ в 1953 году прооперировали мою маму. Вследствие этой операции в течение 10 лет у нее было парализовано лицо, нарушен слух и чувство равновесия. В местном пединституте училась моя сестра Маргарита и много одноклассников из лицея в городе Бродница и Влоцлавке.
Очередная из семи сестер папы, Тереза, живет именно здесь в старом четырехэтажном доме на улице Бартоша Гловацкого. Этот квартал примыкает к огромному лесному массиву под названием Тухольская Пуща. Именно там на улице Гловадского встречалась мне порой монахиня Магдалена, но ближе познакомиться нам не удалось.
Муж тети Терезы сильно выпивал и частенько попадал за решетку. Ее единственный сын Дарек, имел склонности, похожие на папины. Навестив его однажды, я получил странное предложение поучаствовать в драке молодежных банд двух соседских поселков. Мне было не по себе, но я не признался, что боюсь. И помню хорошо, что удалось мне до конца держаться в стороне. Драка только началась и милицейская машина, появившаяся в поле зрения, вызвала панику у всех участников события, они дружно разбежались кто куда. Значит, и мне повезло. Через некоторое время супруг тети Терезы скончался, сын после армии познакомился с умной и доброй девушкой по имени Кася, при которой «потенциальный бандит» превратился на моих глазах в «покорную овечку». У меня нет никаких сведений о дальнейшей судьбе этой пары. Но я очень надеюсь, что у них все хорошо.
7. Родственники на Опиногурской…
В Варшаву ездил я иногда с мамой за покупками как ребенок в качестве «телохранителя» еще в начале семидесятых. В 1977-78 в квартале Жолибож проводил я летние каникулы. Тогда впервые, по соседству с колонной Сигизмунда, я воспользовался эскалатором. Мама учила меня, что я должен, покидая эскалатор, подпрыгивать, а то может «обрезать пятки». В этом же квартале Варшавы, я впервые в жизни увидел бездомных попрошаек. Помню, что в эти годы Королевский Замок и впрямь стоял в руинах, как немой свидетель прогремевшей 25 лет назад войны. Будучи подростком, без ведома родителей, иногда приезжал я в эти места на денек купить себе книг и отдохнуть от школы.
В Варшаве на Грохове поселилась в 1970 году пятая из семи сестер папы, Владислава. Ее муж, получив престижное жилье, как работник пятого департамента. Только со временем я сообразил, что это не что иное, как Польское СБ. Мы с папой навестили их в 1970 году. Тогда впервые я понял, что такое лифт, и с удовольствием вместе с одногодком двоюродным братом Мариушем, мы игрались, спускаясь и поднимаясь на 11 этаж. В том же году молодой чете пришлось опломбировать новую квартиру на целых 8 лет, так как загадочного дядю с семьей вызвали «поработать» в Японии. Приехали они оттуда богатыми и еще более загадочными.
С дядей никогда в жизни не удалось мне поговорить по душам. Тетя, наоборот, была всегда открыта, но удивительно одинока. Мариуш на подобие «породистых мещан» из Лодзи, показывал свое превосходство над бедным родственником, хвастаясь привезенными из Японии вещами, такими как электрогитара, сверхсовременное оборудование для прослушивания пластинок или фотографии из школы для англоязычных. На обложке альбома виднелась надпись «St. Mary Highschool». После долгих лет до меня дошло, что моего двоюродного братика партийные родители отправили учиться в престижной католической школе.
Как семинарист, навестил я запомнившийся мне с детства дом на улице Опиногурской. Со мной были сестра и младший брат, был год 1988, страна медленно менялась менялись и мои варшавские родственники. Впервые в жизни на лице дяди я увидел улыбку и желание общаться. Более откровенным стал и мой братик, который за это время успел уже завести семью и «родить» дочку. Через три года все эти люди приехали ко мне в деревню участвовать в первом моем Богослужении.
8. Родное «Поморье»
Папа, его трагически погибший младший брат Янек, и две сестры Зося-София и Станислава остались жить в родном Рыпинском районе. Здесь, похоже как и в районе Липновском, откуда происходят родители мамы, по сей день у меня самое большое количество родственников. Для людей религиозных поясню, что в этих краях существует три известных чудотворными иконами храма. Скрвильно, родной приход папы, расположено неподалеку Бернардинского Санктуария в Скемпе и Епархиального Санктуария Осек Рыпинский, куда столетиями пешком совершает паломничества верующий люд.
Любянки, родная деревня мамы, примыкают к Кармелитскому Санктуарию Оборы, живописно расположенному на холме возле озера. Двести лет назад маленький Шопен приезжал в этот Санктуарий с родительской дачи, расположенной в соседском поместье Шафарня, давать свои первые концерты на Кармелитском органе. Так вот, выясняется, что свои каникулы в детстве на расстоянии 150 лет мы с Шопеном проводили в одних и тех же местах. Во времена разделения Польши в Оборский монастырь согнали всех местных кармелитов, согласно указа царя 1867 года упразднить все католические ордена в пределах империи.
Во время Второй мировой войны похожую спец-операцию проводили фашисты в отношении ко всему епархиальному духовенству Плоцкого Диоцеза.
Две старшие сестры мамы, Филомена и Геновефа, поселились в пригороде Рыпина и Липна, поэтому в этих двух городах и по районам живут их дети и внуки, много двоюродных братьев и сестер моей мамы живут так же в районе Голуб-Добжин. Это многодетные семьи. Перечислить всех по отдельности очень сложно, но я попытаюсь, ради тренировки мозгов.
9. Родственники со Скрвильна
Начну с «Рыпинских родственников» проживающих в самом Скрвильно и поблизости этого поселка. Это живописная местность на границе Добжинской Земли и Плоцкой Мазовии.
Поселок известен больше всего средневековым кладом состоящим из золотых и серебряных предметов, принадлежащих местным дворянам и спрятанным в годы «Шведского Потопа» (половина XVII в.) на территории холма возле озера. Холм содержит в себе деревянные фортификации VIII столетия. Археологи, совершая раскопки для изучения древнего поселения, неожиданно для себя нашли самую великую коллекцию средневековых ювелирных изделий в Польше. Сегодня эта коллекция находится в Ратуше города Торунь.
В годы «Шведского потопа» в нашем поселке жил священник по фамилии Чапский. Шведы грабили тогда не только дворянские угодья, но также костелы, особым образом посягая на Дарохранительницы, так как в те годы Евхаристия содержалась в Дарохранительнице в золотых и серебряных чашах. Наш настоятель отказался отдать ключ от Дарохранительницы, за что ему вырвали глаза и язык.
Поселок известен также событиями январского восстания XIX века. На местном кладбище по соседству с могилой моего деда Чеслава находится больших размеров дубовый крест в честь 18 погибших повстанцев. Будучи «зухами» (польские пионеры), мы были обязаны ухаживать за этой могилой. Вследствие невероятной активности местного населения в годы восстания, правительство Российской империи наказало наш поселок закрытием и демонтажем прекрасного готического костела. Кирпич из нашего костела был увезен в районный город Рыпин, а впоследствии из него построили больницу.
В пяти километрах от нашей деревни живет сестра моего папы, София (Зофья), Фридрихович. У нее три дочери и два сына. Старший сын Роберт умер в возрасте 8 лет. Страдал водянкой мозга, и, хотя много об этом говорилось в семье, я никогда его не видел. Родители ребенка стыдились даже говорить на эту тему.
На таком же расстоянии от Скрвильно в деревушке Окалево живет тетя Станислава и ее два сына, Роберт и Петр. Мальчики учились в Быдгоще. И вполне вероятно, что там будут жить. А Станислава вместе с мужем и бабушкой Яниной остаются жить в красивом дворце, который раньше принадлежал хозяевам этой деревни.
Существует древняя легенда об этих людях. Якобы в XIX веке кто-то из них женился на двоюродной сестре и ребенок, родившийся от такого брака, оказался хромым от рождения. Оба родителя, осознав свою ошибку, пошли пешком в Рим, чтобы замолить грех и просить индульгенцию Святейшего Отца. Их молитвы и просьбы были удовлетворены. Ребенок выздоровел чудесным образом и благодарные родители построили в своем подворье часовню в честь Божьей Матери Скапулярия, а в приходском костеле в Скрвильно, построенном заново после восстания, возле алтаря в честь св. Антония повесили так называемое «вотум благодарности» в виде изготовленной их серебра ножки.
В самом Скрвильно живут Мартин и Агнешка, мои двоюродные брат и сестра, осиротевшие дети погибшего дяди Яна. Ян был плотником и погиб в те годы, когда многие партийные люди строили себе шикарные дачи. Яна отозвали временно с основной работы на государственном предприятии изготовить деревянные украшения для одной из таких дач. Мой дядя нечаянно наступил на оголенные электрические провода под напряжением 380 вольт. Ему было 27 лет, Мартин и Агнешка были настолько маленькими, что не помнят его.
10. Родственники Липновского района
В 20 км к северо-востоку от епископского города Влоцлавек, на главной трассе Торунь – Варшава, распростирается городок Липно. Как и Рыпин, Липно представляет собой живописную местность, расположенную на нескольких холмах, вдоль русла небольшой речки. Главный исторический рынок, Ратуша и несколько древних костелов украшают средневековый город. В Липно находится также древняя лютеранская кирха. К городу примыкает древняя крепость Бобровники, откуда паромом можно попасть через Вислу в курортный город Цехоцинек.
Родственники из Липновского района носят типично немецкую фамилию Вендерлих, а значит, имеют примесь немецкой крови. В Поморье такие фамилии никого не удивляют. В детстве я даже не задумывался ни на минуту, что мои родственники, а возможно и я сам имею каплю немецкой крови … Тетя Геновефа родила пятеро детей. Сказала мне однажды, что родив очередного ребенка на дому, в тот же самый день надела галоши и пошла в поле, не взирая на то, что кровь текла по коленям. Польские фермеры в те годы с трудом связывали концы с концами, трудясь день и ночь. Сколько раз, навещая моих родственников фермеров, я видел их всегда трудящимися. Их ферма была запущенная, но с каждым годом я видел там все больше и больше положительных изменений. Наблюдая за их судьбой, я отчетливо вижу, как Господь вознаграждает тяжелый и терпеливый труд этих простых людей. Все дети Геновефы – Юзек, Ядзя, Сташек, Збышек и Божена живут отлично. Два последних на сегодняшний день являются крупными бизнесменами. Имеют красивые дома в центре города, собственные магазины и два большие ТИРа, которыми привозят себе товар с разных районов Польши и из соседних стран. А самый старший, Юзек, остался с родителями как наследник фермы, но по сей день не нашел супруги. Возможно не искал, но в действительности деревенские фермеры зачастую остаются одинокими.
11. Родственники в Рыпине
Рыпин - средневековый городок на Добжинской Земле в 25 км на восток от Липна - имеет интересный герб в образе головы с рогами и короной. Холмистая местность. На одной возвышенности над речкой стоит древний готический храм Пресвятой Троицы, построенный крестоносцами. Именно в этом костеле покрестили меня летом 1963 года.
Первые четыре года после венчания жили здесь мои родители на улице Ягеллонской 44, возле общеобразовательного лицея. В 1965 году родилась сестричка Маргарита. Все это время родители снимали квартиру, и вдруг папе предложили поселиться в деревне Зелунь в новопостроенном домовладении в качестве сельского агронома. Там мы прожили очередных 6 лет. Наконец, в 1973 мы переехали в родной приход папы в Скрвильно, и по бумагам я проживаю там по сей день.
В Рыпине жил также и мой крестный отец. В сознательной жизни, однако, я встретил его только дважды – в день первого причасти и незадолго перед поступлением в семинарию. Старшая сестра мамы Филомена живет в деревне Марьянки в 5 км от Рыпина. Родила она троих детей. Старшая Эльжбета живет в Торуни с мужем офицером и дочкой. Оба сына тети Филомены, Марек и Славек, остались фермерами, а точнее, специализированными огородниками: на участках в пределах 2 га выращивают они хризантемы, помидоры и несколько видов фруктов. В Рыпине живут также мои двоюродные сестры Маргарита и Мирелла.
Как и Мартин и Агнешка, эти две девочки потеряли папу (тоже Яна, но того, с которым общалась бабуся Ядвига) еще в младенчестве. Янек Левандовски, их папа, погиб в таком же возрасте, как и брат моего папы. Официально похоронили его как самоубийцу, но, по убеждению моих родственников, он был жертвой милиционера из родственников супруги, который после пьяного дебоша и драки якобы умело сфабриковал суицид. Из-за такой легенды все связи с вдовой и ее детьми наша семья прекратила обвиняя уехавшую в неизвестном направлении вдову в пособничестве. Я бы с радостью восстановил отношения с сестрами, которых помню как светловолосых младенцев, играющихся среди уток и кур в дедушкином дворе.
12. Родственники в Голюбе и Вомбжезне
Второй брат мамы, Юзеф, тоже фермер, поселился на полпути между Голюбем и Вомбжезно. Со временем в городе Голюб-Добжинь поселилась старшая дочь Юзефа, Кристина. Она медсестра, у нее две дочери. Младший брат Ричард унаследовал от покойного папы отцовскую ферму в деревне Куркочин в 30 км от Рыпина. Несмотря нанебольшое расстояние, (эти города в течение целого 19 столетия входили в состав Восточной Пруссии) непривычные прусские постройки и ландшафты вызывали во мне дрожь эмоций при посещении этих мест. Удивляли, крутые, обсаженные высокими тополями, дороги, зажиточные и солидные деревенские дома и крыши сараев из красной черепицы, неимоверное количество миниатюрных костелов, которые Тевтонский Орден возводил в каждой, даже самой маленькой, деревушке. По-соседству с усадьбой Ричарда живут еще две его родные сестры с мужьями на отдельных фермах. Живут по-европейски, на порядок богаче, нежели родители. Сам Ричард, невзирая на занятость, выискал в интернете мои координаты и попросил об известиях. Он моложе меня на 5 лет, но вершит такие дела, о которых моему поколению и не мечталось.
Эти люди уже больше не комплексуют, что они деревенские. Совсем иначе, нежели в советский период.
13. Родственники с Бискупца Поморского
Самый младший брат дедушки Чеслава поселился на так называемых «возвращенных землях». Одна из его дочерей в центре Бискупца воспитала 16 детей и все они встретились мне на похоронах двоюродного дедушки. На сегодняшний день Бискупец понижен в ранге. Костел смотрится скромно и бедно. Однако, Ратуша, ЖД вокзал и многие постройки напоминают о том, что этот епископский город был прежде солидным местечком. Во время похорон меня известили о том, что часть родственников живет во Франции поблизости Бордо. Мне дали адрес, и я стал переписываться. Узнал я также о далеких родственниках в других «прусских городах» Суше и Квидзене.
Однажды удалось мне их навестить, и я с тревогой отметил, что большинство моих двоюродных дядей и теть намного моложе меня.
14. Мазуры – «Восточная Пруссия»
Красота Мазур описана во многих источниках. От себя я хочу отметить мой личный страх и трепет, а также влечение при посещении заброшенных «немецких» кладбищ. Очень много в «Восточной Пруссии» таких мертвых поселков, которые до боли напоминают о прежних хозяевах этих мест и о горе людей, вынужденно покинувших Отечество. Новые хозяева не всегда могли воспользоваться старыми домовладениями по назначению и наполнить улицы старых городов новым существенным содержанием. Осиротевшими казались мне и изнасилованными мазурские вокзалы, опущенные до уровня колхозных сел бывшие города. Прежде явно богатые и ухоженные, ныне грязные и бедные. Такими в восьмидесятые годы показались мне Элк, Олецко или Голдап, не говоря о небольших Видминах, Страдунах или Простках. Я боюсь, что единственная польза, которую обрела Польша, возвратив себе эти земли, это воэможность проводить там лето, чем воспользовалась вполне «золотая молодежь» Кракова и Варшавы. Известно, что именно там, на Мазурских озерах, 37-летний Кароль Войтыла, в то время капеллан краковских студентов, получил известие о назначении епископом.
В Элке живет самая младшая сестра мамы, Зофья. Хотя судьба забросила ее далеко от родных мест, (около 300 км) Зося всегда казалась мне самой близкой и родной душой, может потому, что старше меня всего на всего на 15 лет. Ее супруг Антоний вырос в городке Граево. Зося, закончив педучилище, была направлена в эти края по распределению. Я помню этих двоих в период их обручения. Мне нравилось, как они кушали из одной тарелки и подолгу смотрели друг другу в глаза. Пятилетним мальчишкой я впервые в жизни видел влюбленных. Совсем недавно, после смерти мамы, мы с Зосей стали откровенничать на эти темы, и она рассказывала мне, что точно такие же впечатления на нее в детстве произвели мои родители. Старшая дочь Зоси Юлита, проживает в Щецине. Она замужем и имеет двоих детей. Средняя Оля тоже состоит в браке, но по последним сведениям детей у нее пока нет. Самый младший Патрик является студентом и по-прежнему живет с родителями. Каникулы часто проводил в Италии, но мечта его - попасть в США, так как и там у нас есть родственники.
Хочу с грустью заявить, что на этом кончаются все мои знания о моих родственниках. С тех пор, как покинул Польшу, я перестал собирать сведения о близких. Ушли из жизни родители и дедушки, благодаря которым я мог бы пополнить свои знания о предках.
15. Плоцк
В Плоцк ездили мы в начальной школе смотреть зоопарк, ходили по улице Тумской, в музей и Кафедральный Собор. Плоцк в средневековье в течение нескольких десятков лет играл роль столицы Польши, а ныне это столица моей родной епархии.
Отец Адам забрал однажды трех пятиклассников своей машиной в Плоцк, что бы показать нам Духовную Семинарию и таинство рукоположения. Толпа была так велика, а я таким маленьким, что кроме звуков не увидел я ровным счетом ничего. И впечатления были самыми жалкими, зато семинарию запомнил хорошо. Я был приятно удивлен грандиозностью построек и красотой старинных учебных залов, при том всем, в семинарии был зал где стояли эстрадные инструменты, которыми явно студенты пользовались. Впечатлил меня так же зал, в котором преподавался еврейский язык. Еще раз увидел я тогда известный мне с детства нефтезавод.
В Плоцке живет ныне мой родной брат Петр, преподает английский в местной гимназии и в гуманитарном колледже. У него мягкий и добрый характер. Его супругу звать Ивона. Старший сын Бартуш, младшая дочь Юлька.
Я был у них дома пару раз и всегда обескуражен крайней занятостью молодой четы. Всегда горжусь своей мамой, родившей такого чудного мальчика на пороге 40-летия. Многократно слышал я в те годы от своих сверстников шуточки, что моя «пожилая» мама рожать будет.
16. Хойнице
Город неподалеку Гданська, называемый «вратами Кашубы». В этом городе будучи харцерем (скаутом) я начинал пеший поход по Тухольской Пуще, будучи подростком. Эти места мне известны и родны так же и потому, что моя сестра Маргарита нашла здесь себе супруга и судьбу. Какое то время жил с ней и учился младший брат Петр. После заключения брака и рождения двоих детей Хойницы стали так же любимым городом и для моей мамы. В канун смерти просила она захоронить ее именно здесь. Папа на эту тему не высказывался, но не стал протестовать когда после похорон мы заказали для обоих совместную гробницу. Последние несколько месяцев жизни овдовевший папа проводил в этом городе. И хотя умер в Скрвильно, то сразу же после траурной Мессы его гроб увезли на север в Хойницы. Мои обязательства на прощальной церемонии согласился взять на себя епископ Станислав Падевский. То о чем могла мечтать мама досталось папе.
Там где зубная щетка
Моя личная география, в которую включаю друзей, религиозные события, вдохновляющие местности, все это требует отдельного разговора. У меня, ведь, после ухода из родительского дома, согласно обещаниям Иисуса сотни родственников, братьев и сестер, и даже домов…
Один священник спросил меня: «Где мое постоянное место жительство в России?», заметив, что я затрудняюсь ответить, так как посещаю много домов и приходов, спросил: «Скажи лучше в каком доме твоя зубная щетка, так легче определить в какой местности ты себя чувствуешь дома».
Китайские обезьяны зубов не чистят, но имеют свой собственный остров. У меня такого острова нет. В моей жизни попадается иногда какой-то маяк, с которого очень приятно наблюдать горизонт…