Миссионер - сирота
В приходе Cвятейшего Сердца Иисуса в Белостоке встретились миряне Активисты Миссионерства Нашего архиепископства чтобы помолиться за миссионеров и поделиться облаткой. Собралось человек 30. ведущим был епархиальный лидер по делам миссии, местный настоятель о.Богуслав Кежель. Меня пригласили на это собрание в качестве представителя миссионеров нашего диоцеза и от их имени я принимал новогодние поздравления, а также собирался рассказать о своей миссионерской деятельности.
Честно говоря, я был немного смущен...ну да, провел 10 лет за рубежом и не раз попадал в переделку...но ведь по экуменическим соображениям, священников из России миссионерами не называют. Но произошло именно то, что я предвидел когда о.Богуслав пригласил меня на собрание. Я показал снимки, и стал рассказывать-нет, скорее отвечать:
Слушатели взяли меня в перекрестный огонь вопросов, многих уже не помню. Некоторые важные вопросы вообще не прозвучали, а поскольку собрание затянулось, о.Богуслав предложил мне написать несколько слов дла газеты CZAS MILOSIERDZIA.
Свой рассказ я прервал на середине, показывая слушателям дорожный рюкзак, с которым я скитался по Японии после изгнания из России и в котором привез праздничные листовки ,а в них просьбу молиться за епископа Мазура. Был и «сезам»(польские казинаки), символ каменного сердца нуждающегося в молитве, как в сказочном заклинани:.»СЕЗАМ ОТКРОЙСЯ!»...Россия открой двери изгнанным священникам!
Во имя Господне!
1. СВЯТЫЕ ВОРОТА – Прощание с Родиной.
1 июня 1992 года я получил декрет из рук епископа Эдварда Киселя, на основании которого я мог ехать в Россию. В то же время закончивалась постройка «нелегальной»
часовни во Вроцене в Долистовском приходе, я проводил последние уроки в школе. Еще один месяц надо было поработать в Польше. В моей душе боролись противоречивые чувстсва. С одной стороны благодарность епископу, что сдержал слово-после годовой стажировки «мои мечты о Востоке» осуществились, но с другой стороны, работы в Долистове было столько, что я не находил слов, как сказать прихожанам о моем скором побеге. Труднее всего было сказать об этом маме. Она была обижена, что я не еду в Литву или в Белоруссию (как она ожидала), поэтому я положил трубку, попросив лишь приехать за вещами. Приехал за ними папа с братом и соседом. Все мое имущество поместилось в багажнике автомобиля: одеяло, подушка, радио, часы, чайник. Я взял с собою только гитару и книжки, но их тоже бросил на границе в приходе Климовка(близ Кузницы), думая наивно, что заберу из когда- нибудь потом, но они так и остались там. Оттуда с Сувалки отвез меня о.Куликовски, а дальше, дальше я поехал на автобусе через литовский Мариамполь, Тракаи в Вильнюс пытаясь догнать паломников, которые шли к Святым Воротам на праздник Матери Божьей св.Скапуляра это было 16 июля. Именно этот день стал для меня началом десятилетней эпопеи, которая повела меня по следам ссыльных нa Кавказ и в Сибирь, совершенно добровольно и с радостью в сердце.
2. МОСКВА etc.
На следующий день я приехал в Москву. Вагон был плацкартный и я даже не знал как разложить полку. И кто «продает» постельное белье. Это была моя первая поездка на советском поезде и первый визит в Москве. Знакомство со столицей я начал с осмотра достопримечательностей. В кормане у меня было 200 рублей, которые я купил еще в Вильнюсе. 60 рублей стоила автобусная экскурсия по городу-принять в ней участие советовала какая то женщина с рупором. Именно от нее я узнал о Минине и Пожарском, которые прогнали «Ляхов» почти 400 лет тому назад и за это им поставили памятник на Красной Площади. Не мог я даже догадаться тогда, что и ныне будут это делать и что сотворят такое со мною. Кроме того, она показала нам кресты на постаментах, с которых годом раньше во время путча поснимали памятники больших и маленьких советских царьков. Она также показала мне Ваганьковское кладбище и могилу Высоцкого; посоветовала съездить на Лубянку, где напротив бывшего здания КГБ находился католический храм. За такси пришлось заплатить 100 рублей ,так что я вошел в костел с 40 рублями в кармане и огромным желание «покорить Россию», о чем мстный епископ и его канцлер не имели ни малейшего понятия. Оказывается мой декрет из Белостока шел по почте почти 2 месяца и пришел буквально в один день со мной...17 июля 1992 года!!!
Извeстный армянский юморист Петросьян сказал как-то: «хочешь послать письмо в Улан-Удэ...вези его сам тудэ!». Так случилось и со мной. Архиепископ Кондрусевич был как раз на юге страны с первым пастырским визитом в Волгограде и собирался через 2 дня в Ростов-на-Дону. Он позвонил канцлеру, велел купить мне билет на поезд и обещал присоединиться ко мне в Ростове.
3. РОСТОВ-на-ДОНУ.
Мы встретились там 20-го июля в 10 утра. Краткц вопрос, краткий ответ: «хочешь быть здесь настоятелем?», «Да»- ответил я. И только вечером дошло до меня суть того, на что я решился. Какой крест неосознанно я принял. Стояла невыносимая жара...40 градусов. Типичный влажныц ветер с Азовского моря причинял настоящие страдания 5 мужчинам облaченным в черные сутаны. По учреждениям ходили: архиепископ, о.Севериник из Сочи, два семинариста из Дрогичина и Гродно и я: «Миссионер - Сирота».
Все происходило с головокружительной скоростью. Выездной сезон. В городском правлении меня представили нескольким второстепенным служащим, архитектору планирующему строительство нового храма и првославному владыке. В 18.00 мы служили торжественную мессу...в Краеведческом Музее среди экспонатов (все что осталось после разрушения в 1952 году от неоготического храма), над нами возвышалась статуя Матери Божьей – Помощницы, без ладоней и архиепископ Кондрусевич со слезами на глазах убеждал, что Пресвятая Дева нуждается в наших руках, коорые мы должны предоставить в Ее распоряжении для грядущего строительства церковных зданий но тоже настоящей Церкви человеческих душ. Потом несколько слов сказал я: получилось тихо и смущенно.
Русский я изучал много лет, но Святую Мессу на этом языке служил впервые. Все это немного напоминало мне мою Первую Торжественную Мессу в жизни(т.н. «Примицию»), но среди присутствующих не было того энтузиазма из 100 человек лишь 30 были прихожанами, остальные – зеваки глазеющие на нас с таким видом словно учавствовали в спектакле японского театра кабуки. Архиепископ ознакомил присутствующих с трагической историей прихода и просил почаще приходить на св.Мессу а я переживал: справлюсь ли и что скажут в Польше, если струшу и удеру отсюда.
4. МИССИОНЕРКИ, САЛЕЗИАНЦЫ...
Месяц спустя приехали сестры миссионерки св.Семейства а я в это время опять переживал. Ведь я сам жил так сказать «на чемоданах», (приходилось то снимать угол в частных домах, то жить в гостиницах) и мне не давала покоя мысль «приедут ли сестры вообще, а если приедут то где будут жить?». За месяц я успел убедиться в том, что на прихожан рассчитывать нечего и все приходится делать практически самому. Мои «помощники» оказались жуликами падкими на дотации с «церковных капиталов» а чиновники не торопились исполнять обещания, которые давали архиепископу Кондрусевичу. Участок под костел присудили нам в марте 1993 года, но даже после этого его многократно приходилось защищать. Мечты о большом храме не сбылись, и вместо этого бригада из Германии привезла и собрала деревянную часовню. В день оканчания строительства приехал мой преемник: о.Эдвард Мацкевич – Салезианец, который привез распоряжение(декрет) о том что теперь он будет заниматься приходом, строить «салезианский центр» и кафедральный собор моей мечты. С тех пор так уже и осталось:
О.Эдвард строил в «северокавказской столице» а я ездил «от моря до моря» собирая группы католиков из Новочеркасска, Таганрога, Элисты, Батайска, Ленинградской и Азова. В общей сложности в течение семи лет я создал и зарегистрировал с Божьей помощью13 приходов, которые епископ Пикель новый саратовский владыка католиков в 1999 объединил в Ростовский деканат. Между тем, я привлек к работе в новых приходах францисканцев, кармелитов, капуцинов, поскольку одному человеку невозможно было справиться с таким количеством общин, которые расли как грибы после дождя. Однажды когда я посетил Белосток, до меня дошла язвительная сплетня, что епископы не знают, что со мной делать, поскольку не успевают подыскивать все новых священников для созданных мною приходов. Я это (в принципе доброжелательное) замечание воспринял болезненно, но воспользовался и ним как аргументом в разговорах о направлении в Сибирь.
5. СИБИРЬ
Архиепископ Шимецки дал разрешение в мае 1998 года и в ноябре я уже был на престольном празднике в Усолье около Иркутска. Приход св. Рафала Калиновского и место его ссылки. Тридцать градусов ниже нулья. Накануне праздника мы с еп. Мазуром мы искали зимних покрышек на базаре. И я удивлялся что епископ самой большой в мире епархии лично занимается такими вещами и меня, молодого вьялого проповедника сам возит в Усолье. В России много было таких моментов и я успел к ним привыкнуть, ведь даже в Москве на ул. Ферсмана в трехкомнатной резиденции епископа канцлер в Его отсутствие разрешил мне переночевать в спальне самого владыки...такая честь !!!
В другой раз в Азове в недостроенном доме(в котором когда-то жили венецианские епископы), на моей расхлябанной кровати спал и падал на землю другой владыка – Клеменс Пикель, и эта ночь была для него бессонной. Три года прожитые мноц на Дальнем Востоке среди бурят(Чита), ительменов(Камчатка), нивхов(Сахалин), корейцев и русских стали для меня временем огромной благодати и самых невероятных приключений. Миссионерская деятельность связана с риском и я неоднажды попадал в переделку. Мая машина чуть не свалилась в пропасть, другой раз перевернулась а однажды даже загорелась. Я терял здоровье и деньги, но как Йов получал обратно и одно и другое.
Однажды превратился в горящий факел из-за неисправного газопровода и утечки газа. От взрыва у меня были сильные ожоги. Сгорели волосы а даже брови и ресницы, а глаза были налиты кровью. Но через месяц, благодаря помощи приходских знахарей я выздоровел совершенно и сегодня нет ни следа той трагедии. В отдаленные местности приходилось ездить по «Транссибу», на Камчатку летать каждыц месяц на самолете (в течение 2 лет) и не все самолеты были исправные. Я научился есть палочками корейские блюда, читать по корейски и немножко изъясняться на японском. Я безгранично благодарен Господу за то что он показал мне столько замечательных азиатов и рассеянную среди них |»полонию».
6. РЕЛИГИОЗНЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ.
Я знаю,что все имеет свою цену.Мое «чрезмерное» рвение привлекло внимание управления госбезопасности,которое начало за мной пристально следить,особенно когда мне удалось довести до конца строительство прекрасного храма на Сахалине,начатое больным священником из США.И тогда еп.Мазур сказал:»Теперь тебе надо отдохнуть,ты выглядишь усталым.Поезжай в отпуск!».Мы поехали одновременно.И мой старый знакомый из Ростова,о.Мацкевич тоже поехал...не вернулся ни один из нас.Короче говоря,кроме целого множества сплетен и напраслины о причинах изгнания,у каждого из нас действительно был один и тот же «грех» на душе:мы строили костелы и притом не маленькие!
Для режима господина Путина этого достаточно чтобы обвинить в грехе –«религиозного экстремизма»,а для Церкви-сестры-«прозелитизма».
Теперь я добавлю кое-что,и это наверное удивит многих читателей моего короткого рассказа о 10-летнем странствовании по России.В 1984 г. После проповеди о Матери Божьей Фатимской в новосибирском костеле,о.прелата Свидницкого посадили в тюрьму на 4 года. Он так это прокомментировал: «в принципе я сидел не за проповедь, а за костел, который построил. За такой костел я мог бы и дольше сидеть». Вот уже почти четыре месяца(текст возник в январе 2003), я не могу вернуться в Россию. Но я благодарю Бога за все часовни и костелы в этой стране особенно в Ростове, Иркутске и на Сахалине. Стоило попасть в немилость и господина «П.» И церкви «С.».
Amicus Putin sed multa amica Veritas.